— Скажи, ты хоть немного, — взгляд Дэвойра, сидящего у ног Ясмины, блуждал по ее лицу, задерживался на губах, опускался к груди, — хотя бы чуть-чуть сожалеешь о содеянном.
— Да, да, — пылко воскликнула Ясмина, — я очень сожалею. Едвига мне даже снится почти каждую ночь, и во сне она укоряет меня, обвиняет в своей смерти. Поверь мне, это очень страшно. А… еще… мне очень страшно… идти к Фолкету. Он не пощадит меня.
— Да, не пощадит, — согласился Дэвойр. — Ты лишила его любимой сестры.
— А ты лишился невесты… Скажи, Эйнар… ты… хоть немного был мной увлечен.
Дэвойр нашел еще одну бутылку на полу возле кресла, встал на ноги, прошел к кровати, нашел там бокал и налил себе вина.
— Эйнар, пожалуйста, не пей, — попросила жалобно Ясмина.
— Переживаешь за меня? — усмехнулся Дэвойр, снова усаживаясь на кровать и отпивая вино из бокала. — Боишься, что сопьюсь, или наделаю по пьяни глупостей? А впрочем, это все чушь, ты не можешь ни о ком беспокоиться, кроме себя.
— Да! Да! — в отчаянье выкрикнула Ясмина. — Я люблю только себя! Думай так, если хочешь! Но скажи мне одно: ты на самом деле относился ко мне только, как к маленькой сестре друга. Или все же ты хоть немного был мною увлечен? Ты хотя бы раз увидел во мне красивую и взрослую девушку?
— Х-м-м, значит ты пришла, за тем, чтобы узнать это?
— Да, я пришла за этим, — подтвердила Ясмина. — И сейчас мне не стыдно спрашивать тебя. Мне ведь теперь нечего терять, вряд ли я останусь целой и невредимой у Фолкета.
— Да брось! Не тронет тебя Фолкет. Ну, если только немного попугает. Он, не скажу, что влюбился в тебя, но равнодушным к твоим прелестям точно не остался.
— Вот это меня и пугает, — обреченно вздохнула Ясмина.
Дэвойр нахмурился, собрался что-то сказать, но передумал, вместо этого опять глотнул вина.
— А ты остался равнодушным к моим прелестям? — настаивала на своем Ясмина. — Хоть немного я тебе нравлюсь?
— Ты на себя в зеркало давно смотрела? Вряд ли найдется тот, кто останется равнодушным к твоей красоте. Я не исключение. Да, отрицать не буду, меня тянуло к тебе, с некоторых пор ты вызывала у мне… определенные желания. Но это не любовь, Ясмина, это прости за грубость, похоть.
— Меня нельзя любить? — кусая губы от обиды, и борясь с подступающими слезами, спросила Ясмина. — Я гожусь только… чтобы меня… желать… определенно?
Дэвойр встал и медленно подошел к Ясмине, протянул ей руку, она нерешительно вложила свою ладонь в его. Он, потянув, грубо и резко вырвал ее из кресла, впечатав в себя. Обняв Ясмину одной рукой, прижав к себе крепко, другой рукой потянув ее за косу, заставив запрокинуть голову, Дэвойр выдохнул ей горячо в лицо:
— Я и сейчас, несмотря ни на что, желаю тебя.
— Ты пьян, Эйнар, — поморщилась Ясмина от его сивушного дыхания.
— И мне очень хочется наказать тебя, — как-то мерзко ухмыльнулся он.
Упершись руками в грудь Дэвойра, она попыталась оттолкнуть его.
— Не нравится? Но ведь ты же этого хотела?
— Нет, я не хотела так, — возразила отчаянно Ясмина, пытаясь вырваться из объятий, но Дэвойр еще крепче прижал ее к себе и сильнее вцепился ей в волосы. — Отпусти, мне больно!
Дэвойр стал отступать к кровати, таща с собой Ясмину, она сопротивлялась, но он не обращал внимание на сыпавшиеся на него удары ее кулачками и громкие испуганные просьбы отпустить.
Упав на кровать спиной, Дэвойр мгновенно перевернулся и подмял под себя Ясмину. Прижав ее своим телом, он, обхватив ее запястья одной рукой, резко поднял над ее головой, припечатав крепко к кровати, другой рукой Дэвойр возился с подолом платья, задирая его.
— Не надо, Эйнар, прекрати, опусти меня, — умоляла Ясмина, задыхаясь от паники. Извиваясь под ним, она пыталась сбросить его с себя, одновременно силилась вырвать свои руки из жесткого захвата. Несмотря на то, что Дэвойр был пьян, силы были неравны. Навалившись на Ясну, удерживая ее руки над головой, он гладил ее уже оголенные бедра, сбив подол платья до пояса.
— Ну, пожалуйста, Эйнар, не надо, — умоляла Ясмина Дэвойра, уткнувшегося лицом в ее шею. Поняв, что она может укусить его за ухо, Ясмина уже хотела это сделать, но передумала.
— Отпусти, я сама отдамся тебе, — перестав сопротивляться, тихо проговорила она, — пусть лучше это будешь ты, чем Фолкет меня изнасилует.
Он замер, все-таки услышав ее.
— Что? — поднялся на локте Дэвойр, заглядывая в лицо Ясмины.
— Если тебе так будет легче переносить горе, возьми, что хочешь, я не буду сопротивляться, — всхлипывая, ответила Ясмина. — Да и Фолкет меня не пощадит. Пусть первым будешь ты, только поцелуй меня вначале, пожалуйста, — жалобно попросила она.