— Не пожалею, — отведя от Ясмины виноватый взгляд, твердо произнес Дэвойр, глядя прямо на Амьера, — моя невеста нежная, добрая, милая девушка. И никакие ее родственники не заставят меня пожалеть о выборе. Я влюблен, регир Клартэ, и никто мне не нужен, кроме нее.
Как же Ясмине больно было слышать эти слова. Он влюблен, но не в нее. И как хорошо, что боги уберегли ее, и она не призналась ему в любви, а ее отец не предложил ему руки своей дочери. Вот бы был конфуз и позор, когда бы Дэвойр ответил, что не желает в жены дочь Амьера Клартэ, регира сильного и влиятельного Дома Огненного ветра, так как он влюблен в девушку из захудалого Дома Северного ветра.
— Ясмина, думаю, тебе пора уходить, мы сами разберемся дальше, — сказал отец, все так же стоящий за спиной дочери и коротко поцеловав ее в висок.
— Да, конечно, я, пожалуй, пойду, — убито ответила она, опустив голову, пряча свои глаза от всех, и чтобы не видеть другие взгляды — виноватый Дэвойра, понимающей и торжествующий Фолкета, жалостливый брата.
— Ну, ты же моя дочь, — прошептал Амьер на ухо дочери и слегка встряхнул ее за плечи, — и ты ни в чем не виновата, чтобы прятать глаза.
Да, она ни в чем не виновата, ей не за что краснеть и нечего стыдиться! Она не преследовала Дэвойра, не вешалась на него, в любви ему не признавалась и ничего от него не требовала. А то, что померещилось присутствующим… ну так что ж… это их дело, она здесь ни при чем.
Ясмина подняла голову и смело оглядела всех.
— Что ж, мне и, правда, здесь больше нечего делать. Отец разберется и без меня и, уверена, накажет провинившихся передо мной соответственно их вине.
— Я готов понести наказание, но только если оно будет из ваших рук, — радостно оскалился Фолкет.
Ясмина, намеренно не обратила внимание на выходку Фолкета, сказав отцу и брату, что будет их ждать дома, развернулась и направилась к двери.
— Я провожу, — направился следом за ней брат.
— Нет, ты останься, Айтал, — окликнул его отец, — пусть ее проводит твой брат. Кловис здесь?
— Да, он в приемной.
Ясмина направилась к двери под взглядами всех, кто находился в кабинете. Уже у самих дверей она услышала слова Фолкета:
— А как же мои извинения? Вы же хотели их услышать, иннэ Ясмина.
Ясмина мрачно подумала: «Ух, ты, я уже не эт-дэми, а иннэ благородная незамужняя волеронка! С чего бы это? Неужели раскаялся? Это вряд ли, уж больно голос у него наглый, как и прежде. Тогда — издевается?»
— Оставьте их при себе, — кинула она, не оборачиваясь, — для меня ваши извинения ничтожны.
Кловис, еще один сын Амьера и брат Ясмины, отвез ее домой.
Глава 5
Вернувшись к себе, Ясмина закрылась, и даже мать не стала впускать, когда та постучалась к ней, только крикнула закрытой двери, чтобы мама не беспокоилась, с ней, Ясминой, все хорошо.
Пройдя в спальню, Ясмина, не раздеваясь, повалилась на кровать. Ее душили обида на Дэвойра, злость на Фолкета, и… стыд. Да, она стыдилась, вспоминая взгляды тех, кто был в кабинете отца, когда Дэвойр сказал, что помолвлен.
Все эти чувства не дали ей спокойно лежать, она вскочила и, как заведенная, заметалась по комнате.
Она опять и опять вспоминала слова Дэвойра и его виноватое, почти безмолвное «прости». Он понял, что она увлечена им, поэтому так сказал. Но она же старалась не показывать своего интереса к Дэвойру, пыталась вести себя с ним, так же, как с другими знакомыми волеронами, не выделять его как-то особенно. Да, видимо, плохо пыталась, раз он обо всем догадался. А, может, даже и смеялся над ней — глупая девчонка влюбилась во взрослого и красивого мужчину, а она ему не нужна! Богиня, как же позорно!
Ее жег стыд, когда она, как наяву представляла, сочувствующий взгляд брата и насмешливый Фолкета.
Они все видели, как она отреагировала на слова Дэвойра о помолвке и поняли, что она неравнодушна к нему и что ей больно стало от его слов. Она не могла вспомнить, быстро ли взяла себя в руки, и как скоро ответила Дэвойру. Но судя по тому, как смотрели на нее брат и Фолкет, она не смогла сдержать своих истинных чувств. И ей было стыдно, невыносимо стыдно, что все видели, как Дэвойр сказал ей, что предпочел ей другую и как она это проглотила. А он смотрел виновато… и это его мерзкое «прости»… Ужас, просто ужас!
А если бы отец предложил Дэвойру жениться на ней, а он бы отказал! И все бы узнали об этом! Как же стыдно! Как ей было стыдно! И обидно! И досадно!
Наравне со стыдом, Ясмину накрыло возмущение и злость.
Неужели же, какая-то волеронка из захудалого Дома лучше, чем она, дочь Амьера Клартэ, регира второго по силе и влияния Дома? А первый Дом возглавляет Владыка, и он ее прадед! И она, Ясмина красивая, умная, может поддержать любой разговор, ведь отец почти наравне с сыновьями давал образование дочерям. Да, она не чистокровная волеронка, но у нее много других достоинств, которые с лихвой возмещают это. Это не справедливо, что Дэвойр предпочел другую. А, может, она еще краше, чем она, Ясмина и умнее ее? Нет, судя по тому, как выглядит ее брат, такое невозможно. Если он не красив, то и его сестра вряд ли хороша собой. Тогда чем же сестра Фолкета привлекла Дэвойра? А, может, его опоили любовным зельем? Ясмина слышала, что такое зелье варят ведьмы из княжества. Но разве на волерона действуют человеческие зелья? Нет, все это бред, никаким зельем его не опаивали.