Арктур обратил внимание на посла. Айлин Пастер осмотрел все видеомониторы. Пустые коридоры, мертвые тела. Прячущиеся черные фигуры, совершающие зигзагообразные перебежки. Однако посол не мог определить, кто это — боевики или охранники.
Несколько камер не работало, и подключенные к ним мониторы показывали лишь "снег". Из-за чего получить полную картину происходящего не было возможности.
— На первом этаже все еще есть вооруженные люди. Но Ангуса я не вижу. Нет.
— Хорошо. Продолжай наблюдение, — ответила Кэтрин.
Пастер кивнул и снова сосредоточился на мониторах. Кэтрин встала и вытерла окровавленные руки о ночную рубашку. Глядя на напряженное, но все равно красивое лицо, Арктур улыбнулся, вспомнив, как она стояла над ним со сверкающим пистолетом Фелда. И как она убила человека, который хотел убить его.
— Твоя мать выглядит очень спокойной, — услышал Арктур голос Жюлианы. — Она знает что-то, чего не знаем мы?
Юноша повернул голову и посмотрел в лицо девушке. Подыскивая фразу для ответа, он рассмотрел ее повнимательней. Когда он увидел ее первый раз, то посчитал красивой. Теперь, приглядевшись, понял, как он ошибался.
Жюлиана Пастер была более чем красива. Она была ошеломляюще прекрасна. Но самое главное, она похоже не осознавала, насколько она привлекательна. Девушки в академии были либо карьеристки, с которыми невыносимо скучно, либо «заочки», соблазнить которых не составляло труда.
Он чувствовал, что Жюлиана не попадает ни под одно из этих определений.
Облегающая ночнушка подчеркнула изгибы ее тела, и воображение семнадцатилетнего юнца дорисовало то, что скрывалось под легкой тканью.
Арктур выбросил из головы возникший образ. Для подобных мыслей не место и не время.
— Моя мать, сильная женщина, — наконец произнес он.
— А моя мама заболела и умерла, — помедлив, сказала Жюлиана. — Когда я была совсем маленькой. Я почти не помню ее.
В ее голосе Арктур услышал неприкрытую тоску и не нашел, что сказать. Боль утраты ему не была знакома, и он никогда не проявлял сочувствия тем, кто потерял близких. Скорее находил их общество неприятным.
— Мне жаль, — выдавил он из себя.
Жюлиана кивнула, похоже не заметив его неловкости.
— Мы здесь точно в безопасности? — спросила она.
Арктур утвердительно кивнул в ответ, довольный, что разговор перешел к вопросу, ответить на который он вполне компетентен.
— Да, тут совершенно безопасно, — сказал он. — Стены бункера метровой толщины из пластбетона[5] усиленные арматурой из неостали. Чтобы пробить их, потребуется крупнейший бур Гильдии Горняков, БДЕ-1400, например. А может, даже и 1600.
— Ты хорошо разбираешься в бурах?
— Чуть-чуть, — ответил Арктур, таким тоном, чтобы у девушки не осталось сомнений о его познаниях в горном деле. — В моих планах стать изыскателем. Когда-нибудь.
— Ты не собираешься пойти по стопам отца?
Лицо Арктура потемнело, когда он услышал об отце.
— Нет, я ничем не могу ему помочь. Я не удивлюсь, если эта заварушка произошла по причине его выступлений против Конфедерации и сования носа не в свои дела.
— То, что делает Конфедерация, касается всех, — возразила Жюлиана.
— Может быть. — Арктур пожал плечами и посмотрел на Айлина Пастера в надежде, что тот уже может изложить ситуацию за пределами бункера. — Я не знаю, и мне без разницы. Я просто хочу, чтобы ко мне не лезли, и не мешали идти своим путем по галактике.
— Но если Конфедерация идет на такие меры, как эти, никто не сможет так сделать.
Арктур снова покосился на Айлина.
— Это сказал тебе твой отец?
— На самом деле, это сказал твой отец, — с усмешкой в голосе ответила Жюлиана.
— Тогда это интересует меня еще меньше.
— А ты не очень вежлив, не правда ли?
— Я тебя не знаю, — отрезал Арктур. — Почему я должен быть вежлив с тобой?
— Потому что даже поселенцы с Периферии знают — быть вежливым с гостем, это признак хорошего тона.
Юноша увидел, как зарделись ее щеки, и понял, что Жюлиана права. Он был груб. Причем груб с красивой девушкой. Своим поведением больше напоминая дикаря, а не сына сенатора.
Арктур глубоко вздохнул, и его лицо осветила лучезарная улыбка. Какой он обычно улыбался девушкам Академии, которые вдруг его заинтересовали. Улыбкой, от которой таяли девичьи сердца.
— Вы правы, я вел себя грубо. Извините. Сегодня был… непростой вечер. На самом деле, я не такой. И мне, правда, очень приятно находиться рядом с вами.
Она внимательно посмотрела на него, пытаясь проникнуть под маску неподдельной искренности. Однако даже самому искушенному человеку из светского общества Стирлинга, это было не по силам.
Жюлиана не имела никаких шансов устоять перед излучаемым юношей обаянием.
— Извинения приняты, — сказала она с улыбкой. Но Арктур знал, что это еще не означает, что рыбка на крючке.
— Ты проницательна, не так ли? Мне это нравится, — сказал он в ответ. То, что дочь Айлина Пастера смогла устоять перед его игрой, лишь подогрел интерес Арктура к девушке.
— Корхал, может, и является одной из жемчужин в короне Конфедерации, но Умоджа тоже не страдает отсутствием культуры и хороших манер.
— Я никогда не был там, — сказал Арктур. — Может, скоро приеду, если ваши девушки также красивы как ты.
— Не настолько. Но я думаю, тебе там понравится.
— Уверен, что да. Нет желания быть моим гидом?
— Почему бы и нет, — сказала Жюлиана. — Я могу показать вам каньон Саренго.
— Где потерпел крушение супер-носитель, — уточнил Арктур. — Говорят, захватывающее зрелище.
— Ты не будешь разочарован, — пообещала Жюлиана.
— Договорились. Если переживем эту ночь. Я ловлю тебя на слове, — подытожил Арктур, легким тоном, чтобы преуменьшить степень опасности.
Жюлиана улыбнулась. Арктур хотел сказать что-то еще, как Айлин Пастер вдруг воскликнул:
— Кэтрин! Дверь!
Арктур посмотрел на скопление мониторов. Однако, видеокамера, показывающая коридор была разбита в результате сражения. Панель доступа рядом с дверью пискнула комбинацией звуковых сигналов. Кэтрин наклонилась и проверила правильность шифровки, прежде чем ввести ответ.
В ответ с другой стороны, послышалась новая порция ударов по кнопкам, и Кэтрин снова ответила. Мать Арктура кивнула Айлину Пастеру, а затем напечатала завершающую комбинацию, которая открывала замки.
Арктур ощутил смесь облегчения и разочарования оттого, что время их нахождения здесь подошло к концу; однако улыбнулся, почувствовав, что в предвкушении Жюлиана взволнованно сжала его руку.
Толстая неостальная дверь убежища открылась, и в нее с покоящимся в руках «карателем» вошел Ангус Менгск — сенатор Корхала, отец Арктура и Дороти, и муж Кэтрин.
Ангус был широкоплечим, могучим мужчиной. Длинные темные волосы стянуты в хвост. В волосах, как и в бороде, пробиваются седые пряди. Волевое лицо, огрубевшее с возрастом, и холодные серые глаза под густыми бровями.
Он повесил винтовку на плечо, и заключил жену в медвежьи объятия.
— Слава Богу, вы в безопасности, — сказал он. — Я знал, что ты сможешь о них позаботиться.
— У нас все в порядке, — сказала Кэтрин. — Эктона подстрелили, но жить будет. Все закончилось?
Ангус выпустил жену из объятий и кивнул.
— Да, они все мертвы.
Арктур нервно сглотнул, когда увидел, что отец, наконец, заметил его, сидящего на кровати.
Ангус оторвал взгляд от Арктура и пожал руку Айлина Пастера; его хмурый взгляд сменился отточенной улыбкой политика.
— Приятно видеть, что ты жив, мой друг.
— И ты, Ангус, — сказал Пастер. — Несомненно, наши дела плохи. Конфедераты?
— Возможно, — сказал Ангус. — Обсудим это позже, ладно?
Пастер кивнул. Ангус прошел мимо него и остановился перед Арктуром. Улыбка политика слетела с его лица как маска, которую отбрасывают при ненужности.
5
Пластбетон (Plascrete) — по своему составу напоминает усиленный железобетон, хотя намного прочнее, надёжнее и изнашивается он за многие сотни лет. Он содержит в своём составе термореактивное органическое связующее (обычно эпоксидную смолу) и большое количество дисперсного наполнителя (талька, аэросила, толчёного кварца, гранитной крошки и др.). Пластбетон ещё называют «искусственный камень» из-за его прочности и внешнего сходства. Тем самым, пластбетон сосчитает в себе два качества, которые редко, когда встречаются вместе, это красота и надёжность.