На вокзале я торговалась до последнего, а с типами, которые мне были изначально противны, даже не разговаривала. Это спасение остатков гордости стоило мне времени… Часто поиски подходящего клиента длились целый день… Да и конечно столько денег, как в первый день с Заикой-Максом, получала я редко.
Заика-Макс был теперь нашим постоянным клиентом. Иногда мы вместе с Детлефом ходили к нему, иногда только кто-то из нас. Заика-Макс был классным парнем. Он любил нас обоих, но, конечно, не мог платить каждый раз по сто пятьдесят марок из своей жалкой зарплаты. Но сорок марок – сумму на дозу – ему както всегда удавалось наскрести… Однажды, правда, ему даже пришлось разбить копилку и повытаскивать все гроши из карманов, но он – вот молодец – всё-таки отдал мне ровно сорок марок. Если я спешила, и у меня не было времени заниматься им, то я могла, проходя мимо, снять с него двадцатник авансом. Говорила ему просто, что завтра во столько-то зайду и сделаю всё за двадцать, но если на завтра у него в кошельке оказывалось сорок марок – я забирала их все.
Заика-Макс всегда ждал нас… Мой любимый напиток – персиковый сок, и любимое блюдо Детлефа – манный пудинг, всегда стояли в холодильнике. Пудинг Заика-Макс готовил собственноручно. Кроме того, мне он всегда предлагал полный ассортимент йогуртов и шоколадок, потому что знал, что я люблю перекусить после работы. Пытки и избиения стали для меня рутинным делом, и после них я охотно сидела с Заикой-Максом, ела, и мы весело болтали.
Заика худел с каждым днём… Последние свои марки он вкладывал в нас – ему не хватало даже на пожрать. Он привык к нам и почти не заикался, разговаривая с нами.
Думаю, он был счастлив! Каждое утро он покупал газеты. Только для того, чтобы увидеть, нет ли там каких сообщений об «очередных жертвах героина». Помню, – както раз я зашла к нему, чтобы вытрясти очередную двадцатку, и он, страшно заикаясь, сунул мне под нос газету. В газете было написано, что «некий Детлеф В. – такая-то по счёту жертва героина в этом году, ля-ля-ля…» Макс был белее мела и почти заплакал от радости, когда я ему сказала, что только что видела Детлефа весьма оживлённым и полным сил. В который раз он завёл старую шарманку, что мы должны держаться от героина подальше, или иначе мы тоже скоро умрём, и так далее и тому подобное.
Тогда я ледяным тоном ему заявила, что держись мы подальше от героина, вряд ля нам удалось бы познакомиться с Заикой-Максом… Это его заткнуло.
У нас с Детлефом было такое забавное отношение к Максу. Мы ненавидели всех фраеров. Мы ненавидели и Заику. Тем не менее, он казался нам вполне нормальным, стоящим парнем. Большей частью, наверное, оттого, что слупить с него сорок марок никогда не было проблемой, но всё-таки и мы испытывали нечто вроде сочувствия к нему, наверное… Он был, пожалуй, единственным фраером, которому, в принципе, было ещё хуже, чем нам. Он был совершенно одинок – у него были только мы. Ради нас он разбился бы в лепешку – мы знали это… Впрочем, потом мы даже и не думали ни о каком сочувствии – и сломали так не одного фраера…
Иногда мы очень уютно сидели у Заики-Макса, смотрели телевизор, потом спали.
Он уступал нам свою кровать – сам спал на полу… Как-то ночью у нас было действительное классное настроение. Заика-Макс поставил музыку, одел длинный парик и зверское меховое пальто. Он плясал перед нами как сумасшедший, а мы смеялись до полусмерти. Вдруг он споткнулся, упал и ударился головой о швейную машину. Пару минут он лежал трупом, едва дыша. Мы переполошились, вызвали скорую. Оказалось – сотрясение, и две недели ему пришлось провести в постели…
Вскоре после этого он бросил свою работу… Смешно – Заика полностью опустился, ни разу в жизни не попробовав героина. Одно только общение с игловыми доконало его… При встрече он назойливо просил нас хоть разок заглянуть к нему, но такие дружеские посещения не в ходу у нарков, нет, не в ходу! Потому что каких-то особых чувств по отношению к кому-нибудь нарки не могут испытывать, и потому что им всё время приходится бегать целый день в поисках денег и героина, и просто нет времени на что-либо подобное. Заика повторял нам, что заплатит, отдаст нам все деньги, как только они у него появятся. Но Детлеф объяснил ему как дважды два, что наркоман как бизнесмен каждый день должен думать о кассе. Ни о каком кредите из симпатии или дружбы и речи тут быть не может…
Вскоре после того, как я стала проституткой, случилась радостная встреча. Это было на вокзале. Я стояла, караулила клиентов, как вдруг передо мной возникла Бабси. Бабси – та маленькая девочка, которая ещё пару месяцев назад стреляла у меня ЛСД в «Саунде»! Бабси, – тогда ей было двенадцать, – ушла в бомжи из-за проблем в школе, и успела-таки подсесть на героин, прежде чем её схватили и отправили обратно к бабушке…