— Тебе тяжело, я же вижу. Дом большой, много убирать. Щётки есть, что сами чистят. Но они же маленькие совсем, долго это и протирать после них всё равно надо.
— Оформляй патенты!
— Сделал уже. И сейчас думаю над принципом мойки посуды. Но, это в конце обучения. Воду ещё не знаю. Там не пройдёт фокус, как в этой машинке. Она втягивается воздухом, а вытекает самотёком.
— Как тебе в голову приходят такие вещи?
— Ты — моя муза!
14. Интимный предмет утвари
Мы с Пинком присматривались друг к другу. Он следит за мной, я — за ним. Обнаружила, что он усиленно занимается. Не просто болтается на турниках, как я думала. Это целый комплекс упражнений. Он развивает маскулатуру. Временами засматриваюсь, как красиво он поднимается на одних руках по канату, или ползёт по стенам. Выделывается, конечно, если меня замечает. Очень старается стать сильным мужчиной.
— Пинк, зачем ты так много занимаешься? — спросила его однажды.
— У тебя должен быть достойный защитник. Я не имею права быть слабым.
Удивилась и смутилась. Думала, что у него шило, а тут, оказывается… Неожиданный ответ. Стала замечать, как он ловит мой взгляд и расцветает, если я на него смотрю. Приятно. Сама улыбаюсь, если он на меня смотрит. Временами, оба смущаемся, когда встречаются наши руки. Захотелось одеваться красиво, и я залезла в припрятанные залежи больших вещей.
— Пинк, у тебя должна быть иголка. Дед наверняка дал, — влетаю к нему в комнату. И остановилась. До сих пор, я видела его в футболке или майке, и штанах. Здесь купаться нельзя раздетыми в море. Не принято. Мы ходили всегда в одежде, а тут… — Ой, прости, — отвернулась и почувствовала, что краснею, как помидор. Он переодевался. Точнее, одевался после ванны. Полотенце на полу, сам стоит у шкафа, раздетый, и достаёт одежду.
— Варь, если хотела увидеть меня в неглиже, так бы и сказала.
— Я уже извинилась. Попозже зайду, — вышла, а перед глазами так и осталась картинка. Почти белоснежная статуя. Похожие, когда-то давно, видела в музее. Он напомнил мне Давида Микеланджело. Такой же поджарый, очень гармонично сложенный, при движении под кожей перекатываются мускулы. Теперь, я точно не буду считать его маленьким. Аж, пальцы зачесались потрогать.
— Варь, прости, я… Ляпнул. Ты застала меня врасплох, — стоит в дверях, уже в футболке и штанах, и протягивает иголку. Сам смущенный.
— Ничего, сама виновата. Буду стучать.
— Зачем тебе иголка? У тебя же есть.
— Хочу сшить себе обновки. Есть из чего. А то, хожу в детской одежде. Переделаю кое-что из большого. Двумя иглами быстрее.
— Давай, я обувь сделаю. Она у тебя тоже старенькая.
— Если тебе не сложно.
— Что за глупости? Варюш, для тебя мне ничего не сложно. Я возьму сандалии, в которых ты чаще всего ходишь? По ним и сделаю.
— Бери.
Он сделал. Сам. Балетки. Мокасины. Ботинки. А потом, сапоги, и туфельки, и босоножки. Больше, проблем с обувью у меня не было никогда.
— Сумку покрасить что ли? — смотрю на новенькие босоножки ярко — жёлтого цвета у себя на ногах.
— Зачем, Варюш?
— Там, где я жила раньше, в пару делают сумки из одной ткани с обувью, или одного цвета. Модницы так подбирают специально. Вот, думаю, покрасить свою школьную. Или новую сшить? Как считаешь?
Пропал на выходные в мастерской. И принёс сумки.
— Варюш, ты же через плечо носишь. Вот. Будешь у меня самая модная.
— Пинк! Спасибо! — улыбаюсь до ушей.
Сделал смешные сумочки. Видимо, на что хватало материала. Круглая, жёлтая, как солнышко, в пару к босоножкам, похожая на бочонок, и широкая, под тетрадки, с застёжкой на большую пуговицу, в пару к балеткам.
— Я ещё сделаю. Пока не придумал из чего. Там мало осталось кожи тех цветов. Если только покрасить.
— У меня на родине берут белый, серый, чёрный, и на него делают сверху аппикации из нужных цветов. Или на холст пришивают. Вообще, на любой другой цвет, рисунки могут быть настрочены. Из разных материалов. И из кусочков делают. Необязательно целиком делать из кожи, — рассматриваю сумочки и рассуждаю вслух.
— Да?! Я побежал! Спасибо, Варюш! — поцеловал в макушку и унесся.
— Мне то, за что? — удивляюсь вслед.
— За идею! — донеслось, уже с лестницы. Неожиданно он вернулся, — Варь, а обувь тоже делают разноцветную?
— Конечно. Вообще из всякого разного бывает. И не обязательно из кожи. Из резинок, верёвочек, ткани, фетра, бывают из непромокаемых ещё. Резины. У вас… Наверное, каучук. Или что-то подобное. Зимнюю, из кожи на меху, или из шерсти валяют. У меня есть валенки. А тебе зачем?
— Угу. Теперь, точно ушёл, — ответил невпопад и убежал.