«А почему именно для женщин, я и сама не знаю», — сказала она про себя по дороге в склеп, засучивая рукава. Юный стражник даже притащил миску с золой и вторую с солью[13]: — «Твоя бабуля молодчина, — подумала Тиффани. — Хоть кто — то научил парнишку чему — то стоящему!»
Пока она делала старика более «презентабельным», как называла это Матушка Ветровоск, она плакала. Она всегда плакала. Слезы нужны. Но не стоит делать это на виду у всех, особенно, если ты ведьма. Люди этого не ожидают. От подобного они нервничают.
Она выпрямилась. Что ж, она с удовольствием отметила, что постаревший мальчик выглядел лучше, чем вчера. В качестве финального штриха, она вытащила из кармана два пенни и аккуратно положила их на его веки.
Это был очень древний обычай, которому ее научила Нянюшка Ягг, но был и новый обычай, известный только ей. Она взялась одной рукой за край мраморной плиты, а вторую сунула в ведро с водой. Она подождала неподвижно, пока вода в ведре не закипела, а плита не начала покрываться корочкой льда. Потом она вышла с ведром наружу, и вылила остатки в сток.
Когда она закончила, замок кипел работой, поэтому она оставила людей заниматься привычными вещами. Выйдя из замка она замешкалась, и остановилась подумать. Люди не часто останавливаются подумать. Обычно они думают на ходу. Но иногда это хорошая мысль — просто остановиться и подумать, в том ли направлении идешь.
Роланд был единственным сыном Барона и, насколько было известно Тиффани, его единственным родственником, точнее единственным, кому разрешалось приближаться к замку.
После ужасного и разорительного судебного процесса Роланд прогнал своих кошмарных тетушек – сестер Барона, которых даже старик называл не иначе, как парой ужасных старых хорьков, забравшихся в штаны его жизни. Но была еще одна личность, которая не была его родственником, но которой, тем не менее, следовало узнать подобную важную новость, как его смерть. И как можно скорее. Тиффани направилась к меловому кургану, навестить кельду.
Прибыв, она обнаружила Эмбер, вышивающей сидящей у входа при солнечном свете.
— Здрасте, мисс, — радостно сказала она. — Мне нужно спуститься вниз и передать госпоже Кельде, что вы пришли. — С этими словами она исчезла в норе с ловкостью змеи, на что когда — то была способна сама Тиффани.
«Чего это Эмбер вздумала вернуться? — удивилась Тиффани. — Она же отвела ее на ферму Болитов для ее же безопасности. Так почему девчонка забралась на Мел, к кургану? И как она смогла вспомнить дорогу?»
— Очень интересное дитя, — произнес голос, и из — под куста показалась голова Жаба[14]. — Должен отметить, мисс, вы выглядите очень взволнованной.
— Старый Барон умер, — ответила Тиффани.
— Ну что ж, этого нужно было ожидать. Да здравствует Барон, — произнес Жаб.
— Не будет он здравствовать, — возразила Тиффани. — Он же умер.
— Да нет же, — квакнул Жаб. — Так обычно говорится. Когда, например, умирает король, нужно немедленно провозгласить нового короля. Это важно. Интересно, каким будет новый Барон. Роб Всякограб утверждает, что он слизняк, который недостоин целовать твои ноги. И что он сильно тебя оскорбил.
Несмотря на доброе прошлое, Тиффани не собиралась оставлять подобные выпады безнаказанными:
— Благодарю покорно, но я не нуждаюсь ни в ком, чтобы целовать мои ноги. В любом случае, – добавила она, — он же не их барон, не так ли? Фиглы гордятся тем, что ими никто не правит.
— Вы правы в своем высказывании, — тяжело сказал Жаб, — но вы должны учесть, что они так же гордятся тем, что при любой маломальской оказии могут выпить сколько угодно, что приводит нас к непостоянному характеру личности, и еще то, что де — факто Барон считает себя владельцем всех окрестных мест. Утверждение, которое он может отстоять в суде. И, как ни печально мне это говорить, чего я сделать более не могу. Но вернемся к девочке. Она со странностями. Вы не замечали?
«А что я замечала? — быстро обдумала вопрос Тиффани. — Что я должна была заметить? Эмбер еще совсем ребёнок[15]. Она видела ее раз или два — не то, чтобы тихая, чтобы беспокоиться о ее уме, но и не очень шумная, чтобы быть назойливой. Вот и все. — А потом она подумала: — Цыплята. Это было странно».
— Она может разговаривать с Фиглами! — квакнул Жаб. — И я не имею в виду все эти словечки вроде «кривенс» и весь говор. Я имею в виду настоящий древний язык, на котором разговаривают кельды. Тот язык, на котором они говорили задолго до того, как пришли к нам. Простите за многоречивость, мне следовало бы лучше подготовить свою речь. — Он сделал паузу. — Сам я ни слова не понимаю, но девочка просто схватывает все на лету. И еще кое — что. Могу поклясться, но она пыталась разговаривать со мной по — жабьи. Я сам не очень хорошо на нем квакаю, но кое — какие навыки приходят с… ну, сами знаете… со сменой формы.
13
Соль и зола традиционные средства для избавления от приведений. Сама Тиффани никогда приведений не встречала, так что, возможно, оно работает, хотя можно сказать оно и так срабатывает на людях. Они чувствуют себя лучше, если видят нужные ингредиенты, и если вы это понимаете, то хорошо разбираетесь в магии.
14
У Жаба нет другого имени, только Жаб. Он присоединился к клану Фиглов несколько лет тому назад, и обнаружил, что жизнь под курганом привлекает его куда сильнее, чем будни юриста, или точнее — будни юриста, который, думая, что он самый умный, выпендривался в присутствии крестной феи. Кельда не раз предлагала вернуть ему прежний облик, но Жаб всегда отказывался. Фиглы ценят его за башковитость, поскольку ему известны слова больше, чем он сам.
15
Это было высказано с точки зрения мнения Тиффани, чей возраст на два года младше самой Тиффани.