Владислав Ходасевич. «Русская поэзия». 1914
«В наше время самая одаренная из русских поэтесс, Анна Ахматова, создала как раз синтез между «женской» поэзией и поэзией в точном смысле слова. Но этот синтез лишь кажущийся: Ахматова умна: сохранив тематику и многие приемы женской поэзии, она коренным образом переработала и то, и другое в духе не женской, а общечеловеческой поэтики. Там, где случайно это ей менее удавалось, образовывались у Ахматовой срывы. Этим-то срывам, кстати сказать, чаще всего подражают ее многочисленные подражательницы».
Владислав Ходасевич. ««Женские» стихи». 1931
III
Синий вечер. Ветры кротко стихли,Яркий свет зовет меня домой.Я гадаю: кто там? – не жених ли,Не жених ли это мой?..
На террасе силуэт знакомый,Еле слышен тихий разговор.О, такой пленительной истомыЯ не знала до сих пор.
Тополя тревожно прошуршали,Нежные их посетили сны,Небо цвета вороненой стали,Звезды матово-бледны.
Я несу букет левкоев белых.Для того в них тайный скрыт огонь,Кто, беря цветы из рук несмелых,Тронет теплую ладонь.
Сентябрь 1910
Царское Село
IV
Я написала слова,Что долго сказать не смела.Тупо болит голова,Странно немеет тело.
Смолк отдаленный рожок,В сердце все те же загадки,Легкий осенний снежокЛег на крокетной площадке.
Листьям последним шуршать!Мыслям последним томиться!Я не хотела мешатьТому, кто привык веселиться.
Милым простила губамЯ их жестокую шутку...О, вы приедете к намЗавтра по первопутку.
Свечи в гостиной зажгут,Днем их мерцанье нежнее,Целый букет принесутРоз из оранжереи.
Осень 1910
Царское Село
Песенка («Я на солнечном восходе...»)
Я на солнечном восходеПро любовь пою,На коленях в огородеЛебеду полю.
Вырываю и бросаю —Пусть простит меня.Вижу, девочка босаяПлачет у плетня.
Страшно мне от звонких воплейГолоса беды,Все сильнее запах теплыйМертвой лебеды.
Будет камень вместо хлебаМне наградой злой.Надо мною только небо,А со мною голос твой.
11 марта 1911
Царское Село
«Ахматова, пользуясь чистейшим литературным языком своего времени, применяла с исключительным упорством традиционные приемы русской, да и не только русской, а всякой вообще народной песни. В ее стихах отнюдь не психологическая изломанность, а типический параллелизм народной песни с его яркой асимметрией двух смежных тезисов, по схеме: «в огороде бузина, а в Киеве дядька». Отсюда двустворчатая строфа с неожиданным выпадом в конце. Стихи ее близки к народной песне не только по структуре, но и по существу, являясь всегда, неизменно причитаниями. Принимая во внимание чисто литературный, сквозь стиснутые зубы процеженный, словарь поэта, эти качества делают ее особенно интересной, позволяя в литературной русской даме двадцатого века угадывать бабу и крестьянку».
Осип Мандельштам. «Буря и натиск». 1923
Я говорю сейчас словами теми,Что только раз рождаются в душе.Жужжит пчела на белой хризантеме,Так душно пахнет старое саше.
И комната, где окна слишком узки,Хранит любовь и помнит старину,А над кроватью надпись по-французскиГласит: «Seigneur, ayez pitié de nous»[3]. Ты сказки давней горестных заметок,Душа моя, не тронь и не ищи...Смотрю, блестящих севрских статуэтокПомеркли глянцевитые плащи.
Последний луч, и желтый и тяжелый,Застыл в букете ярких георгин,И как во сне я слышу звук виолыИ редкие аккорды клавесин.
21 января 1911
Киев
«Ахматова стала одним из драгоценнейших наших поэтов, оставаясь поэтессой, женщиной. «Стала» тут и не совсем даже уместно: голос был у нее на редкость свой, своеобразия завоевывать ей почти не приходилось: оно было ей подарено. Есть в первой книге стихотворение («Вечерняя комната»), где хризантемы и георгины Анненского сочетаются с клавесинами, саше и севрскими статуэтками Кузмина (написавшего предисловие к этой первой книге), но ученичества в ней мало, даже хризантемы и саше переложены на ахматовский голос…»
Владимир Вейдле. «О поэтах и поэзии»
Ах, дверь не запирала я,Не зажигала свеч,Не знаешь, как, усталая,Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосыВ закатном мраке хвой,Пьянея звуком голоса,Похожего на твой.
И знать, что все потеряно,Что жизнь – проклятый ад!О, я была уверена,Что ты придешь назад.
6 февраля 1911
Царское Село
«У поэта существуют тайные отношения со всем, что он когда-то сочинил, и они часто противоречат тому, что думает о том или ином стихотворении читатель.