Валера минуту просто наблюдал, после подошёл ближе, склонился надо мной, я в страхе вжалась в кресло, он взял своей огромной ладонью моё лицо и произнес снисходительно:
— Я прощаю тебя.
И в этот момент я прочла в его глазах свое будущее. Мы не будем с Пашей вместе НИКОГДА.
Я смотрела на него сквозь слёзы, пытаясь понять человека у которого нет души.
Господи, неужели он никогда не ответит за свои поступки? Когда закончатся мои страдания, я мстить не буду, он выпил меня до капли, всё мертвое внутри.
Он снова взял моё лицо в ладони, заглянул в глаза и тихо прошептал:
— Запомни, дорогая, это был последний раз, когда я проявил милосердие и простил тебя. О нем и думать забудь, я всё вижу и никогда тебя не отпущу, — он говорил, а мне казалось будто впервые с его лица упала маска, иногда мелькало в дьявольских глазах что-то человеческое, но мне всего лишь показалось. — Я тебя слишком сильно люблю, чтобы отпустить.
30 ноября.
Вот так, собственно и закончилась эта история. Утром Павла отпустили, но мы уже покинули отель и улетели первым же рейсом. Валера показал мне живого и невредимого Пашу, как и обещал. На видеозаписи он стоял у стойки регистрации, ничего не подозревая, обернулся назад, словно в поисках кого-то, помедлив забрал паспорт и ушёл. Мне было больно смотреть, сердце кровью обливалось. Я пересматривала это видео снова и снова, пытаясь запомнить навсегда его лицо, пока Валерий со злостью не вырвал телефон у меня из рук, и на моих глазах удалил запись. Это был последний раз, когда я видела Пашу.
Отношение Валеры ко мне не изменилось, он по прежнему мучил меня. Но мое отношение изменилось в корне. Я поняла, что Валере нужны мои слезы, он питается ими. И больше не плакала, давила в себе обиду и боль, каждый раз повторяя — терпи. Вскоре, плакать было нечем, слезы иссякли, он высушил меня.
Я рада, что не вижу его уже почти две недели, могу дышать свободно, мы все рады, и Тиша тоже. Сегодня целый день его зову, он бессовестный, не откликается. Мама говорит, что это он так привыкает, теперь будет уходить всё дальше и дальше. Представляю, как он будет радоваться летом. Ладно, подожду еще до вечера, если не придет — пойду искать.
Что с ним случилось? Я обошла всю деревню, зову его зову – нигде нет. Переживаю теперь, а вдруг с ним что-то случилось?
1 декабря
Тиша так и не появился. Мама говорит «проголодается — придет». А я места себе не нахожу. Пойду искать…
Инициатива
Кирилл Максимович прочел последнюю страницу. Сомнений не осталось, — Комиссаров вернулся и похитил Евгению Ткачеву. Он пришел к Петру Ивановичу, своему начальнику, и выложил все как есть на духу.
— Брать надо этого Комиссарова по горячим следам!
Петр Иванович, в отличии от резвого юноши, сомневался, хоть юноше и было около тридцати, для Петра Ивановича все, кто младше пятидесяти — юноши.
— Кирилл, — попытался вразумить пылкого следователя, — это всего лишь исписанная бумага. Сам знаешь, косвенная улика не доказательство.
— Знаю, — бодро воскликнул Кирилл. — Но записи из дневника можно подтвердить свидетельскими показаниями матери похищенной, найти друзей.
— На каком основании ты переквалифицировал дело? Какая она тебе похищенная? Она пока только пропавшая.
— Давайте допрашивать Комиссарова! Я чувствую, что смогу его прижать. Отправьте меня в командировку!
— Ну приехали, — недовольно пробубнил Петр Иванович. — А если все ее писульки сказки Венского леса?
— Да как вы…? — встрепенулся Кирилл Максимович. — Как вы можете, Петр Иванович?! Такое не придумаешь!
— И не такое придумывают! Ладно, но начинай издалека, Кирилл, слышишь? Никаких обвинений! Пока только выясняем обстоятельства, выводы сделаем после. Ты меня понял?
— Есть, товарищ, полковник! - крикнул на ходу Кирилл Максимович и побежал звонить матери пропавшей.
Словно весь на иголках, следователю не терпелось уехать в командировку, вывести на чистую воду Комиссарова. Перед тем, как отправиться в дальнюю дорогу он снова вызвал Ткачеву.
— Елена Николаевна, спасибо, что пришли ещё раз. У меня возникло несколько вопросов, они более личного характера, но могут прояснить некоторые детали.
— Да, конечно, — Елена Николаевна прибыла, как всегда, по первому зову.
— Я прочел дневник вашей дочери, она довольно детально описала свою семейную жизнь, некоторые события из неё. Скажите, вы знали о том, что жених жестоко с ней обращался?
— Нет, она мне ничего такого не рассказывала.
— Она вам никогда не жаловалась?