— Нет.
— Ни разу за все время?
Женщина еще раз убедилась в том, что в мире, где там много идиотов, нет иного выхода, кроме терпения.
— Нет.
— Вы с ней часто общались?
— Да, раз в неделю созванивались.
— Как складывалась ее жизнь с Валерием Комиссаровым?
Елена Николаевна потеряла нить, терпению пришел конец, она истерично-громко заорала:
— Нормально она жила! Нормально!
— То есть она вам не жаловалась на него ни разу за всё время? — продолжал допрос следователь, он и бровью не повел после крика.
— Я же вам сказала — нет! — сердце женщины бешено колотилось в груди.
— Имели ли место следующие события: поездка вашей дочери на Средиземное море с женихом; знакома ли была ваша дочь с какой-либо знаменитостью; звонила ли она вам рыдая со съёмной коммунальной квартиры?
— Что? — тук-тук-тук-тук, это приближается сердечный приступ.
— Вы читали её дневник?
— Нет.
— В дневнике она описывает своего жениха, как жестоко, властного тирана.
— О, Господи! Он её избивал?
— Нет, не избивал. Однажды только намеревался убить.
— Ах, — застонала женщина, схватившись за сердце, — что вы такое говорите?!
— Это из её дневника. Елена Николаевна, вы знали, что кроме физического насилия существует и психологическое?
— Зачем вы мне всё это рассказываете?! Зачем вы мучаете меня?! Вы нашли мою дочь?!
— К сожалению, нет. Прочитав дневник, можно сделать вывод, что ее жених мог причинить ей вред. Но дневник не является прямым доказательством. Я хочу понять насколько вы были с ней близки, и почему она вам ничего не рассказывала?
— Потому что нечего рассказывать! Она жила нормально!
— Вы даже не догадывались о том, что вашей дочери было плохо?
— Знаете, вы не правы, — под левой лопаткой больно резануло, онемел мизинец на руке. Женщина проглотила, не запивая, еще пару таблеток.
— Ваша дочь была несчастна.
— Почему?! Потому что жила в роскоши и богатстве? Вы в своем уме? Я не хочу больше отвечать на ваши вопросы.
— Очень жаль, поговорили бы с ней хотя бы раз, возможно, сейчас вам не пришлось бы отвечать и вовсе.
— Я виновата?! Так это я виновата?!
— Я вас ни в чем не обвиняю. Ответьте мне только на последний вопрос
— Боже помоги! — закатив глаза к потолку, проговорила Елена Николаевна. — Какой?
— Ваш кот нашелся?
Женщина опешила, не знала что сказать.
— Какой кот? Причем здесь кот?
— Кот вашей дочери — Тиша.
Елена Николаевна абсолютно потеряла нить: какой кот, где кот, чей кот?
— Так что же? — не унимался следователь.
— Кот на месте, — удивленно ответила женщина.
— Это хорошо. Я сегодня уезжаю в командировку, у меня есть много вопросов к жениху вашей дочери.
Короткая беседа
10 декабря, город С.
Комиссаров Валерий Игоревич любезно согласился ответить на некоторые вопросы, относительно его невесты Ткачевой Евгении и назначил встречу в офисе в пять часов вечера.
Кирилл Максимович приехал вовремя, до ссылки в городишко, он жил и трудился в подобном мегаполисе, поэтому прекрасно знал цену времени и легко ориентировался в огромном городе.
Внизу охрана была осведомлена о его визите, один из богатырей хранивших покой небоскреба, проводил следователя до самой приемной президента, то бишь Комиссарова.
Только сейчас Кирилл Максимович осознал какую шишку собирается прижать. Лишь бы не оплошать.
Кирилл Максимович ждал под дверью кабинета битый час. Одна из длинноногих секретарш, та что помоложе, периодически строила симпатичному следователю глазки, носила кофе-чай.
— Надолго ли в командировке? — интересовалась она и кокетничала.
— Как пойдет, — Кирилл Максимович был не очень-то настроен на флирт, даже с молодой красивой секретаршей.
Она подиумной походкой прошлась взад-вперед, обиженная, вернулась на рабочее место, полицейский никак не реагировал.
Мимо такой же походкой прошлись еще две прелестницы.
“Не иначе модельное агентство, а на огромном стенде у входа написано другое — “Сфера. Частная нефтедобывающая компания”. Да, попалась тебе мощная махина, попробуй, раскуси ее правителя.”
Комиссаров вышел в половине седьмого, извинился, сославшись на сильную занятость, предложил перенести встречу.
Это был среднего роста мужчина, такого же среднего возраста, среднего телосложения, и всё в нем казалось бы средним и посредственным если бы не властные, харизматичные глаза и императорские манеры.