Следователь не сдавался и навязался за ним к машине, не отставая ни на шаг; по дороге рубанул с плеча, задав вопрос: «Кто такой Павел?», на что не получил вразумительного ответа.
— Евгения вела дневник, где описывала семейную жизнь с вами, — выводил Кирилл Максимович на чистую воду подозреваемого.
— Как интересно, дадите почитать?
Комиссаров оказался крепким орешком.
— Возможно, — Кирилл Максимович тоже не размазня. — Вы были на Средиземном море вместе с Евгенией?
— Я не помню, мне приходилось много где бывать.
— Вы не помните или не желаете помнить?
— Не забывайтесь, лейтенант. Вы меня в чём-то подозреваете?
— Ваша невеста сбежала от вас, она боялась, что вы её отыщите, ей не с кем было поделиться пережитым и она начала вести дневник, где подробно описывала некоторые события из личной жизни. Вы, в её воспоминаниях, оказываетесь не слишком-то хорошим человеком, и ей многое пришлось терпеть. Сейчас она пропала, а в одной из последних записей есть слова: «Я слишком тебя люблю, чтобы отпустить». Это вы сказали однажды летом.
Всё это время Комиссаров внимательно слушал и молчал.
— Где вы были первого декабря? — задал вопрос следователь.
— Я уже отвечал на этот вопрос, — спокойно, но задумчиво ответил Комиссаров.
— Но не мне.
Они, практически, стояли у машины. Кирилл Максимович настойчиво требовал ответов, не сходя с места, и не давал сесть в машину подозреваемому. Комиссаров явно начинал раздражаться. Он резко заявил:
— Разберитесь между собой, кто кого опрашивает, а мне уже надоела эта история. Вы меня отвлекаете от дел! В последний раз вам отвечаю: первого декабря я был в офисе, это могут подтвердить все мои сотрудники, я никуда не выходил до шести вечера, мой личный помощник Гасаров Влад находился со мной. На этом всё, больше я не намерен тратить на вас своё время, если хотите, вызывайте повесткой, я приду с адвокатом. Прощайте, лейтенант!
Кирилл Максимович так и знал, Комиссаров скрывает правду, избегает разговора. Естественно, он будет отрицать все записи из дневника Евгении. Ему пришлось отпустить Комиссарова.
«Вот же мерзкий тип. Стоит лишь один раз взглянуть на его хитрое лицо, станет всё понятно. Карьерист, манипулятор, высокомерный тиран — это я смог определить за пять минут разговора, что же будет дальше?»
Подруга и друг
11 декабря, пгт. Калинено, двадцать километров от города.
Так как от Комиссаров не удалось добыть нужных сведений, а именно подтвердить подлинность событий из дневника, требовался человек, который мог бы рассказать о плохом отношении Комиссарова к Ткачевой, чтобы тем самым доказать его намерения, причинить ей вред.
В телефонной книге Ткачёвой Евгении, Кирилл Максимович отыскал номер её подруги, Маргариты Пановой, до замужества Резник, она согласилась о встрече и дала свой адрес, ссылаясь на то, что у неё малолетняя дочь и будет удобней если он лично приедет.
— Маргарита, ваша подруга Ткачёва Евгения пропала первого декабря, — сходу заявил следователь, едва молодая мать открыла дверь.
— Как пропала?! Не может-быть! Я не знала об этом!
Женщина обалдело хлопала искусственными ресницами, с виду приятная, пухлая барышня в домашнем халате и стрижкой каре, она вызывала двоякое ощущение, с одной стороны разочарованной в жизни несчастной матери-одиночки и стервозной властной барыни с другой.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Давно, не скажу точно, когда именно видела её. Наверное, года два назад, ещё до рождения Таи.
— Может быть она вам звонила или вы вели переписку?
— Нет. Мы с ней перестали общаться, после того, как я переехали в посёлок.
— Вашего мужа зовут Дмитрий?
— Да, только теперь уже бывшего мужа. Откуда вы знаете?
— Это не важно. Скажите, Евгения жаловалась вам на своего жениха, Комиссарова Валерия?
— Нет. Бывало, она рассказывала о каких-то странностях.
— О каких? — заинтересовался Кирилл
— Да ерунда всякая, — отмахнулась Рита, — он придирался ко всякой мелочи, но мы просто над этим смеялись. Такое занудство можно терпеть, если ты живешь в особняке, ешь с позолоченного блюда чёрную икру, серебряной ложечкой, спишь до обеда, а в кошельке у тебя безлимитная карта.
— Как вы считаете, Валерий мог навредить Евгении, сделать ей больно, ударить?
— Вы думаете, он ее того? — повела она глазами.
— Я пока пытаюсь разобраться, какие у них были взаимоотношения?
— Нормальные.