— Не надо, вон сразу женщина вышла, мать, наверное, — заметил Анатолий силуэт женщины на крыльце.
— Здравствуйте, мы из полиции, меня зовут Кирилл Максимович. Вы Ткачева Елена Николаевна?
— Да, проходите в дом, — голос женщины хрипел, видимо от переживаний.
— Спасибо... Виталий Борисович, вы начинайте записывать, а вы Анатолий снимите здесь всё... Покажите, пожалуйста, где спальня вашей дочери?.. Расскажите все подробно. Куда она направлялась?
Энтузиазм Кирилла Максимовича куда-то испарился. Он ясно представил, как немолодая женщина пошла гулять и, вероятнее всего, заблудилась.
— Она каждый день выходила на прогулку, ходила к мосту и обратно.
— Значит, вы ее искали, но не нашли. Как далеко она заходила?
— Она далеко не уходила.
— А вы далеко заходили, когда искали ее?
Женщина задумалась, куда-то указала рукой.
— Все село я обошла.
— Ага, значит в селе ее нет, — словно сам с собой беседовал Кирилл Максимович. — Это значит она пошла-пошла, так могла заблудиться. Надо искать. Значит будем искать, — сказал он бодро женщине. — Опишите детально, во что она одета?
И начал калякать в блокнот заметки.
— Ох, — выдохнула тяжко женщина, пытаясь припомнить. — Черная куртка, шапка, такая вязаная, белая, обычные джинсы, синие, черные сапоги, с резиновой подошвой, розовый вязаный свитер. Вот, фотографии мне сказали найти.
— Её документы, личные вещи несите сюда.
Женщина принесла все, даже телефон.
— Могу я взглянуть? — указал следователь на телефон, мать кивнула. — Спасибо... Это её фотография? — пока телефон включался, он рассматривал фото.
— Да, — печально ответила женщина.
Молодой следователь все смотрел не отрываясь. Резко очнувшись сказал:
— Нам еще понадобятся её личные вещи, лучше всего подойдет постельное белье, но нестиранное, зубная щётка и расчёска.
— Зачем постельное белье, щётка и расчёска? — удивилась женщина.
— Постельное белье для взятия следа собакой . Я прошу, вас успокойтесь, всё будет хорошо... — тараторил он, в общем-то, и без того державшейся достойно женщине.
Розыскные мероприятия
— Так значит, Ткачева Евгения Алексеевна, — черканул он в блокнот имя пропавшей. — Вы видели ее последней, да?
— Никто её не видел.
— В смысле? - непонимающе уставился следователь на женщину. — Вы же видели, как она выходила из дома?
— Да. Я видела последней.
— Вы что живете вдвоем? — осмотревшись спросил Кирилл Максимович.
— Не так давно, она ушла от мужа.
— Но вы живете вдвоем?
— Да, — слегка раздраженно ответила женщина.
«Угу. Так. Может бытовое убийство? Поскандалили, подрались и мать дочь убила в состоянии аффекта?»
Он внимательно посмотрел на женщину, та выглядела болезненно бледной, подавленной. Ни в доме, ни на улице следов крови, или потасовки обнаружено не было.
«Нет, не похоже. Может-быть ушла от мужа началась депрессия и покончила с собой?»
— Скажите, она сильно переживала расставание с мужем?
— Нет, — немного подумав ответила женщина.
— Смотрите, я включил телефон, и сразу пришло уведомление — двенадцать пропущенных вызовов. Как думаете, это ее муж звонил?
— Я не знаю.
Кирилл Максимович набрал номер, из динамика доносились лишь гудки.
— Не отвечает, — он убрал телефон себе в карман. — Елена Николаевна, соберите вещи, которые я перечислил...
Женщина принялась складывать постельное белье, сорвала простынь и на пол упала тонкая тетрадь.
— Что это? — спросил следователь, тут же схватил тетрадь и пролистнул. — Хм! Это дневник. Вы знали, что она ведет дневник?
— Нет, — женщина продолжала собирать вещи.
Закончив работу в доме, оперативники и следователь вышли на улицу. Моросил мелкий дождь.
— Плохо, — заметил Виталий Борисович, снимая с собаки намордник. — Дождь смывает след.
— Давайте тогда быстрее, чего копаетесь? — торопил его Кирилл Максимович.
Виталий Борисович сунул скомканное постельное белье собаке в морду.
— Полкан, след! — дал он команду натасканной псине.
Полкан что-то унюхал, напыжился и рванул вперед. Все бросились за ним, Виталий Борисович едва поспевал, на ходу отплевываясь.
Полицейский пес добежал до старого моста, закрутился, обнюхивая мокрый асфальт, но ничего не унюхав, сел на землю, поджав хвост.
— Ну, всё! — с досадой констатировал Виталий Борисович, продолжая тыкать под нос Полкану скомканную простынь. — Дальше не идет, след теряется.