26 декабря
Я получил ответ на одно из писем, этот Павел отдыхал в Италии, но не знаком с Ткачевой Евгенией. Последний Павел молчал. Неужели всё тщетно?
27 декабря
Только заметил, что скоро Новый год. Обычно я ухожу с работы последним, а сегодня, к моему удивлению, ни Виталий Борисович, ни Анатолий, ни остальные сотрудники не спешили домой. Они начали украшать стены и окна гирляндами, мишурой. Я смотрел на это всё сквозь пальцы, мне хотелось их остановить, потому как это глупо, но не стал, они достаточно меня терпеть не могут.
Виталий Борисович предлагал присоединиться к их сегодняшнему небольшому корпоративу, конечно, я не принял их приглашение, мне это абсолютно не интересно.
28 декабря
Мне было двадцать четыре, ей двадцать, когда мы поженились. Больше трех лет прожили вместе, пока она не сказала, что уходит от меня.
— Вот, значит как, — только и смог ответить, даже не пытался остановить.
— Зачем ты женился на мне?! Тебе ничего не интересно, кроме твоей работы!
Мне легче было молчать, не люблю истерики.
— Кирилл, ты можешь хоть раз поговорить со мной? Я себя ощущаю мебелью в этом доме! Такое у тебя отношение ко мне?! Для чего тебе семья?! А я ещё думала, что ты изменишься, когда у нас появится ребёнок! Ты как был бесчувственный чурбан, так и остался. Я забираю Полину! Не хочу, чтобы она росла с таким равнодушным отцом! Ты холодный, как айсберг, тебя ничего не тронет, даже твоя родная дочь тебе безразлична!
— Это не так. Я люблю Полину, — пытался возразить ей неуверенно.
— Любишь? Любить — это значит заботиться, быть всегда рядом! А у меня такое чувство, будто мы соседи, причём не очень дружелюбные и уж точно не семья!
— Я не знаю, что тебе ответить. Когда ты выходила замуж, тебя устраивало то, какой я. Что изменилось за это время?
— Ты должен был измениться, уделять больше времени своей семье! И не смотри на меня так, словно видишь впервые! Ты мне не ответишь?! Это всё?! Почему ты отвернулся?!
Я решил закончить эту бессмысленную ссору. Пусть сама выбирает: остаться или уйти. Она ушла.
29 декабря
Ранним утром раздался звонок.
— Следователь Савельев, слушаю, — стандартно проговорил спросонья.
— Здравствуйте, — прозвучал мужской грубый голос.
— Да, здравствуйте. Я вас слушаю. Представьтесь, пожалуйста?
— Дружинин Павел. Я знакомый Евгении.
От неожиданности я вскочил, как ошпаренный.
— Подождите, где вы сейчас находитесь?
— В вашем городе, Каменске.
— Вы здесь? — повторил свой вопрос, не веря.
— Да, я приехал сегодня ночью, поселился в гостинице, не стал ждать понедельника, чтобы позвонить вам.
— Вы правильно сделали! Значит, вы тот самый Павел?!
— Я приехал спасти Евгению. Она пропала — это так?
— Да, всё верно. Нам необходимо встретиться, через полчаса заеду за вами.
— Хорошо, буду ждать вас внизу.
Мы сидели в пустом кафе, звучала приглушенная музыка. Праздничная обстановка и убранство внутри сильно контрастировали с холодным блеклым утром снаружи, а также причиной нашей встречи.
Это был действительно, тот самый Паша, у меня больше не было сомнений. Стоило только взглянуть на него. Он был расстроен, готовым на что угодно, лишь бы она нашлась.
— Вам нужно будет всего лишь официально засвидетельствовать сказанное о Комиссарове, о его угрозах и обращении с Евгенией.
— Я всё сделаю, что от меня потребуется.
— А что случилось с вами потом?
— Когда?
— Когда вас забрала полиция и отпустила на следующий день. Вы вернулись домой?
— Да.
— Конечно, у вас не было выбора. Из дневника следует, что Евгения и Комиссаров улетели следом за вами.
— Да.
— Вы не пытались ее искать? Хотя понимаю, вы были слишком мало знакомы, у вас было недостаточно информации.
— Всё так, мы были знакомы очень мало. Теперь всё будет по другому.
— Да, я в этом уверен. А Комиссаров? Что вы подумали о нём, когда увидели впервые?
— Это чудовище, очень скользкий тип.
— Вы знаете, у меня такое же впечатление после первой встречи! Думаю, Женя у него.
— Я в этом не сомневаюсь и всё сделаю, чтобы спасти ее.
— Этим мы с вами и займёмся, Павел.
Совместные усилия
30 декабря
Я привёл Павла к Петру Ивановичу. Сказать, что он был удивлён ничего не сказать. Мы поставили его перед фактом, перед ним находился тот самый Дружинин, единственный свидетель с готовым заявлением.