— Ладно, ребята, — сказал он примиряюще, — продолжайте в том же духе! Поболтал бы ещё с вами, но времени нет. Счастливо оставаться!
Сказав это он, повернулся к машине. Павел не дал ему уйти, он схватил его за плечо, развернул и толкнул на капот. Комиссаров проехался задом по нему, быстро вскочил на ноги и удивленно засмеялся.
— Это всё? Или ещё что-то будет? — спросил он весело у Паши.
— Вали, пока цел! — процедил сквозь зубы Дружинин.
Продолжая улыбаться, Комиссаров не спеша сел в машину и уехал, зачем-то на прощанье поднял большой палец вверх.
— Короче, это конец! – сказал я в отчаянии.
— Что значит конец? Ты сдаешься? Поиски закончены, всем спасибо, все свободны? — громко спрашивал Павел.
— Он не должен был знать о наших подозрениях. А ты обвинил его, он теперь не станет рисковать.
Паша нервно засмеялся.
— Ты правда, думал, что сможешь перехитрить его? — спросил он и сам же ответил. — Нет, с такими надо по другому.
— Что ты имеешь в виду?
— Поехали в гостиницу, я там объясню, что имею в виду.
Мне ли не знать, насколько правосудие бывает бесчеловечным, законы пишутся не для людей, законы пишутся против. Раньше меня это устраивало, теперь, будто сам побывал на другой стороне, где всё имеет искаженный вид.
Я сидел на диване в комнате отеля, Павел стоял спиной ко мне, смотрел в окно. Вдруг резко повернулся в мою сторону, он хотел что-то сказать, но наверное, не решался. Я начал первый.
— У нас сейчас не всё пошло гладко, они опять отказали, выгораживают Комиссарова. Но это не значит, что я сдаюсь. Всегда есть выход, какая-то лазейка. У меня много знакомых осталось в прокуратуре, мой отец не последний человек.
Павел слушал меня с явно выраженным скептицизмом. С его губ не сходила легкая ухмылка.
— Ни знакомые, ни твой папа нам не помогут. Ты знаешь, и я знаю, что она у него. Надо всего лишь найти и забрать.
— Как это – найти и забрать?
— Молча и силой.
До меня дошло.
— Что, вот так просто прийти к нему домой, заставить признаться под дулом пистолета? Это ты имеешь в виду?
— Да, именно это. Другого варианта нет. Сколько времени еще должно пройти? Год, два? Ты хоть представляешь, что может пережить за это время Женя? Что он с ней может сотворить?
— Мне также безумно жаль Евгению, но ты сейчас отключил напрочь голову. Всему есть предел и то, что ты хочешь сделать, выходит за все рамки.
— Об одном попрошу тебя, Кирилл, не мешай. Не ходи со мной, не помогай мне, но и не останавливай.
— Паша, это бред! Так нельзя!
— А как можно? Как он, купить всех? Да он, отвечаю, смеётся над нами, как над идиотами, думает, ему всё с рук сойдёт. Ты мне сам про дневник рассказывал, как он относился к Жене, она для него вещь. Это больной человек, псих самолюбивый, он её уничтожит. По капле выпьет все соки, а когда ничего не останется выкинет.
На минуту мы умолкли тяжело задумавшись.
— Какой-то замкнутый круг получается. Не подступишься к нему и отступить нельзя, — сказал я будто сам себе.
Как быть? Извечный вопрос без ответа. Я схватился за голову, сжал её руками, будто это помогает думать. Бывает ли в жизни правильный выбор? Может лет через двадцать я скажу: «да, тогда был сделан правильный выбор». А может всю жизнь буду жалеть о содеянном.
— Твою ж мать, Павел! Рассказывай, как ты планируешь это совершить?
Он откинулся на спинку стула и сказал:
— Надо вытащить Комиссарова из дома, отвезти в укромное место и заставить говорить.
— Так себе план.
— Почему? Смотри, консьерж нас пустит. Ты постучишь к нему в дверь, он откроет тебе. Тут из-за угла выскочу я, вырублю его. Мы свяжем ему руки, дальше я буду его пытать, пока он не признаётся, где Женя.
— Каким образом ты собираешься его пытать?
— Какая разница, например, пальцы ломать начну.
— Что за дикость? Нет, пытки давно запрещены, это не гуманно!
— Кирилл, вот не надо, а! Не вижу другого варианта. Или ты со мной, или не мешай.
— Дай мне время еще подумать. До утра подожди.
— До утра подожду, — согласился он и пошёл спать.
Я остался сидеть на диване, опять сжимал голову, тёр виски, но лучше от этого не думалось. Мне тоже надо было поспать. Утро вечера, говорят, мудренее.
Мне приснился странный сон. Будто за окном кто-то зовёт меня. Я выглянул на улицу и ужаснулся. Прямо под окнами лежало мёртвое тело. Труп молодой женщины, без одежды, белее снега. Я хотел подойти ближе, но не мог сдвинуться с места, будто всё тело налилось свинцом. Отвернулся на секунду, а когда повернулся обратно — труп исчез. Меня отпустило, я хотел выйти из квартиры, проходил мимо ванной комнаты и заметил, что там кто-то есть. Зашёл туда, а в пустой ванне лежала она, та мёртвая девушка. Я опять не мог пошевелиться, смотрел на её давно бездыханное тело, лицо мертвеца, и до жути боялся её глаз. Вот-вот, казалось, она их откроет. Я увижу ее пустые глазницы, затянутые мраком. Мне было так страшно, что я начал задыхаться, где-то в подсознании, понимал, что это сон, но не мог проснуться. Резкий толчок заставил прийти в себя. Это был всего лишь сон. Но от него осталось тяжёлое воспоминание, словно ноющий шрам. Кто была та мёртвая женщина, неужели Евгения?