Еще что? Не призналась, что я почтальон?.. А вот это вообще не считается! Кто же по своей воле признается, что работает почтальоном?!
Получается, я ничего не соврала.
Все это никакое не вранье, не адский план, а нечаянная шалость. Хватит спать, Беата Ленцкая, вставай уже! Никто, никто, сказал он и вылез из кровати, никто, никто, сказал он, спускаясь вниз в халате, никто, никто, сказал он, намылив руки мылом, никто, никто, сказал он, съезжая по перилам… …Я ведь могу посмотреть Эммину одежду? Я не буду трогать, не буду примерять, я только глазками? Строго скажу себе: «Даша, то есть Беата, сила воли!» (это качество у меня давно), и еще скажу «чувство собственного достоинства» (это качество у меня не так давно).
Никогда не видела такой красоты!.. Розовый свитер, ах какой!.. Платье фиолетовое, кружевное… у меня даже живот заболел, такое оно кружевное!
Атласная белая блузка с жабо и прозрачными рукавами! Платье с открытыми плечами, к нему нужен лифчик без бретелек!
А мои лучшие вещи – это юбка с кофтой, покрашенные в черный цвет дома в тазу. Мама говорила: «Медалистка, первый разряд по шахматам, и красит в тазу эти поганые тряпки!» Дожила до своих лет, а считает, что медалистка-шахматистка не хочет быть красиво одетой. …В Витебске крашенные в тазу юбка с кофтой выглядели стильно, а в Ленинграде убого.
Приложила платье к себе, о боже, как прекрасно! Одежда – это волшебная палочка, с помощью которой превращаешься в другого, прекрасного человека!..
Так я все превращалась и превращалась, что-то доставала, примеряла, бросала, перебирала платья… Собственное достоинство не возражало!
Я люблю этот розовый свитер больше всего на свете. И этот джинсовый пиджак с маленькой вышитой лошадкой. И фиолетовое кружевное платье! О-о, как я все это хочу! Особенно розовый свитер и джинсовый пиджак. И фиолетовое платье.
Как печально, что все эти прекрасные вещи не мои…
Но какое счастье, что они есть на свете! Чехов сказал: «Для того, чтобы ощущать в себе счастье без перерыва, даже в минуты скорби и печали, нужно: а) уметь довольствоваться настоящим и б) радоваться сознанию, что могло бы быть и хуже». Если бы мы с розовым свитером никогда не встретились, это было бы хуже.
Чехов говорил, что для некоторых людей характерно «упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать». Розовый свитер – это больше, чем может дать мне жизнь? Я очень-очень хочу розовый свитер! О, жизнь, дай мне розовый свитер, дай, дай, дай!
В дверь постучали. Робко так – тук-тук. Толстяк. Сказал: «Алена Сергеевна спрашивает, что вы с Эммой хотите на завтрак, омлет или гренки?» Эмма спит, а я что хочу? Скажите их величествам, что нынче очень многие двуногие-безрогие предпочитают мармелад, а также пастилу!..
…Ой, мамочки! Ой, мамочки! Что мне делать с почтальонной сумкой?! Выбросить из окна, съесть? Когда Эмма обняла меня в прихожей, я бросила сумку на пол и ногой задвинула ее под вешалку. Я еще не знала, что я Беата из старинного польского рода, но почтальон с толстой сумкой на ремне, с цифрой пять на медной бляшке, в синей форменной фуражке… нет! Я тогда еще не знала, что я Беата из рода Ленцких, но ни за что не хотела быть почтальоном.
В сумке, спрятанной под вешалкой, телеграмма из Тбилиси. Как мне теперь отдать телеграмму? Телеграмму не посылают просто так, там что-то важное. Придется что-то придумать, но что? Подумаю об этом после завтрака.
Я все время ждала, что жизнь как-нибудь повернется. Звоню в дверь и жду – сейчас дверь откроется, и там – а-а-а! Что-то интересное, это же Ленинград! Петербург! Старуха-процентщица (лучше Раскольников), или Нос, или хотя бы прекрасный принц. И вот наконец-то! Все ничего не случалось, а тут вдруг случилось! Это самое лучшее в жизни – уже ничего не ждешь, а случилось, ур-ра!
Я первая узнала Эмму. У меня память как у слона, я помню не только факты, но и когда что чувствовала. Это как будто нашла на подоконнике засохший цветок, чуть полила, – и он раз, и ожил, тут же начинаю чувствовать то же самое. Страх, например, или ужас… или вот как с Эммой – любовь и зависть. Белую зависть, белую! Ух, какая она была красивая, с белыми локонами, в белом вышитом платье! Я ею любовалась и завидовала платью и хотела слизать с нее ее манеры. Она была настоящая «маленькая принцесса» – не орала, не прыгала, – и в то же время искренняя и сердечная.
…Эмма зашевелилась в кровати, и в ту же секунду вошел Игорь Сергеевич, ИС для краткости. Как будто стоял под дверью и ждал, когда Эмма проснется. Торжественно внес торт со свечами. Двадцать свечей! ИС обожает Эмму, как король из «Бременских музыкантов» обожает принцессу, ах, ты бедная моя трубадурочка, посмотри, как исхудала фигурочка… Вчера сказал, что у Эммы удивительные способности и прекрасная память.