Яра - наложница в гареме, урусска
Глава 4
Первая мысль, пришедшая Ане в голову, как только она увидела юрту и человека: бежать. Она уже было развернулась, чтобы выскочить обратно за калитку, но голос остановил.
— Счастлив тот, у кого бывают гости, радостен дом, у коновязи которого всегда стоят кони приезжих.
Аня остановилась, пытаясь переварить информацию, пока старик продолжил.
— У человека всегда есть выход из положения, у зверя всегда есть собственная нора.
— Это что? — задалась вопросом вслух. — Загадки? — не могла понять происходящего, и кто вообще теперь перед ней.
— Входи, — снова последовало приглашение. — У Оюу давно гостей не было.
Аня видела, как старик неторопливо подбирается к растопленной печи, ставя на неё чайник.
«Сумасшедший какой-то», — Аня стояла, всё ещё раздумывая.
— Неужто откажешь старику чаю с ним выпить? — послышалось из юрты, и Аня, вздохнув, направилась к дому. Родители учили уважать старших.
Ей казалось, что она нагнулась низко, но всё равно, проходя, стукнулась головой о перекладину и невольно зашипела, прикладывая ладонь к ушибленному месту. Никогда раньше не была в юртах, потому с удивлением обнаружила, что внутри всё заставлено мебелью и завещано разноцветными тканями. По правую руку — кухонный угол, где стоял приземистый посудный шкаф, хранящий в себе так же крупы и чай, рядом с ним — небольшой стол, возле которого разместились две пластиковые ёмкости с водой. По правую — рукомойник с необходимыми принадлежностями и ведром вместо слива.
Яркая красочная мебель по всей юрте, всё того же оранжевого цвета, в некоторых местах повторяла узоры с двери. В самом центре сундука была мастерски расписана белая лошадь, а рядом на двух одинаковых тумбах, странная собака с длинными усами, как у сома. Всё остальное пространство на мебели было заполнено ромбами, косами и цветами.
На сундуке разместилось небольшое трюмо, покрытое выбитой салфеткой, перед которым шёл караван из трёх керамических верблюдов. Рядом на стене висел большой старый бубен, на коже которого чёрной краской были нарисованы непонятные символы. Под ним тумба, где лежали какие-то перья, колотушка, куски дерева и стояла невысокая металлическая чаша. Вдоль войлочных стен три кровати, застеленные грубой тканью, и шкаф, где хранились постельные принадлежности, увиденные Аней по причине того, что дверки до конца закрыты не были.
Центральным элементом являлась печь, уходящая вверх трубой, укреплённой в специальном окошке наверху. Топилась она дровами, но чаще кизяком, который собирали люди неподалёку. Накидывали в вёдра и приносили домой. Горел кизяк мало, но отдавал хоть какое-то тепло, потому эффекта хватало минут на двадцать.
Поддерживалась конструкция юрты специальными подпорками: длинными палками с узорчатым горизонтальным навершием, упиравшимися в большой круг в центре, являющийся окном. Задрав голову, Аня различила небо с зарождающимися на нём яркими звёздами.
И уж чего точно она не ожидала увидеть в юрте: маленький телевизор с антенной, питающийся от солнечных батарей. Странное сочетание прошлого и современного. Совсем как у неё в театре живое гармонично с неживыми механизмами.
— Оюу, — снова повторил непонятное слово, прикладывая руку к груди, и Аня обратила внимание на хозяина.
— Я просто заблудилась немного, — решила уточнить. — Тут неподалёку живём, — указывала куда-то позади себя. — Саяна! — внезапно вспомнила имя хозяйки.
Девушка заметно нервничала, потому старик обратился к ней снова. — Если боишься, то не делай, если сделал, то не бойся. На этот раз Аня поняла, что на самом деле старик говорит не загадками, а какими-то странными изречениями.
— Старая монгольская мудрость! — поднял палец вверх, будто отвечая на вопрос, и указал рукой на одну из кроватей, призывая сесть.
Откуда-то с пола поднял большой китайский термос, отчего Ане сделалось смешно, и она улыбнулась.
— Вот, — протянул ей дымящую чашку с белёсым напитком. — Угощайся. Аня принюхалась, не понимая, что это.