— Знаете, Денис, я думаю, что склонен принять версию следствия, как основную и прекратить дальнейшее расследование. Учитывая то, как вели себя эти молодые люди с вами и… ваше сотрудничество…
— Разумеется. — перебил я капитана. — Всё, что в моих силах. Можем даже поговорить о том, ради чего вы действительно пришли сюда сами, а не вынесли меня из дома на щитах ОМОНа. Вы ведь из-за Игры со мной сейчас миндальничаете?
Мы всё же проехали в отделение. И несмотря на мой не очень приятный предыдущий опыт пребывания, в этот раз со мной были более чем дружелюбны. Для начала на два часа заперли с психологом, да не с простым, а с таким, который работает с ветеранами боевых действий. Как я это понял? Мужик не ел мне мозг попытками залезть мне под черепушку, только задавал наводящие вопросы, на которые я, кстати, мог не отвечать. Ибо такой ответ для него тоже был ответом. С ним мы разговаривали непосредственно о самих данжах и решениях, которые я принимал под воздействием обстановки.
Ну и по мелочи. Было установлено, что за месяц мои волосы не выросли ни на миллиметр, а про то, чтобы стричь ногти я вообще забыл. У меня пропали родинки. Все. Да и чувствительность к боли стала значительно меньше, что бы мне Игра в самом начале не обещала. Кстати, попытались с компьютера психолога найти тот форум, на котором я месяц назад и срался за ЛитРПГ… Разумеется, тема была давно снесена, если вообще когда-либо существовала в этой реальности, так что этот след был утерян и, скорее всего, даже безвозвратно.
После мозгоправа меня вновь забрал ФСБ-шник. К тому времени он уже выпотрошил мой разбитый телефон и разговор пошёл уже более предметно, так как на нём была целая куча фотографий Одинокой Крепости, Лии, Чаши, монстров и всякого прочего.
— Ну а почему всё-таки «Игра»? — в который раз потерев гудящие виски спросил Марьянов.
— Не знаю, так с самого начала пошло. Сначала пришло сообщение, что я теперь «проклятый игрок» и что я буду страдать, затем пошло-поехало. Окно статуса, характеристики, уровни…
— Уровни? И какой ты сейчас уровень? — тут же оживился
— Сорок шестой. Это много или мало? — поинтересовался я в ответ.
— Понятия не имею.
— В смысле? А что говорят другие игроки? — удивился я. — Ведь не может же такого быть, что я единственный со всей страны, что пошёл на сотрудничество?
Или всё-таки может? Или в игре всё же предусмотрены санкции за длинный язык?..
— Нет, не единственный… — сник Артём Филиппович — Но на данный момент, единственный, продержавшийся в живых так долго.
Затем капитан вкратце описал ситуацию так, как она выглядела в масштабе страны и мне стало очень-очень больно. Потому что видеть стороны видеть статистику прохождения данжей в реальном времени, а с другой стороны — действительно осознавать, что процент прохождения, то есть выживаемости игроков составляет меньше двадцати процентов на самом деле.
Иными словами, игроки действительно мрут в этой игре пачками. А раз пережив этот кошмар — бегут за помощью хоть к кому-нибудь. В полицию, в скорую, в дурку… в криминал… но дальнейшая судьба последних чаще всего мало чем отличается от остальных, ведь никто не в силах им помочь. Так что три или четыре дня на осознание того, что ты снова окажешься в аду и смерть в когтях давно умершей твари, как закономерный и неизбежный итог. В лучшем случае удаётся пережить два или три данжа, после чего разорванное или разрубленное тело находят там, где несчастный ушёл в Угасающие миры в последний раз. И да, их пробовали вооружать огнестрельным оружием. Самые изуродованные трупы получались именно из таких.
— Вот это реально плохая идея. — Поморщился, вспомнив, как испытал на своей шкуре отголосок игровой системы анти-чит, которая больше похожа на систему «антиогнестрел».
И да. В свете таких новостей я сейчас у конторы единственный лояльный персонаж. Ну по крайней мере Марьянов о других просто не знает. Так что сейчас у всех, кто задействован в наблюдении за игроками в приоритете две методички: первая — выявить и нейтрализовать с минимальными потерями озверевшего психа-игрока, а вторая — создать алгоритм действий, что поможет адекватным людям пройти через кошмар угасающих миров и выбраться оттуда живым до следующего раза.
После обеда пришёл психолог и объявил, что в штабе, используя мою информацию, наконец, добили психологический портрет геймера. Люди от шестнадцати до тридцати шести, без социальных связей, эмпатии и кровных родственников. Потенциальные суицидники, которых в этом мире не держит ничего, кроме собственной жизни. Возможно, было что-то ещё, но отсутствие связи с миром было чуть ли не ключевым фактором. ФСБ-шник на этих словах очень внимательно посмотрел на меня.