— Я так понимаю, ты тоже что-то такое услышал и хотел потом об этом со мной поговорить, да? — спросил я у парня. Тот в ответ только хмуро кивнул, косясь на девушек.
Я тоже на них посмотрел. В ответ получил колючий взгляд загнанных в угол кроликов.
— Свою версию расскажете?
— А толку? — всхлипнула Элька, обведя глазами смотрящих на наш столик зевак. — Если это уже все знают, то нам здесь жизни больше нет. И вам о своей репутации подумать стоит. Денис, спасибо, но, похоже, смысла в нашей договорённости больше нет.
— О репутации надо думать тем, у кого она есть, а мне нужна та правда, которую расскажете мне вы.
— Хорошо. — подала голос Марина. — Только давай уйдём отсюда?
— В другое место, или ко мне?
— Давай к тебе, а потом мы уедем, — после краткой перестрелки глазами согласилась Эльза.
— Лёх, ты с нами?
— Да. Я тоже хочу услышать их версию.
У главного входа один из охранников подошёл ко мне и сообщил, что хулиганы уехали. Даже дал приметы машины и их номер. В ответ я предложил им символическое вознаграждение, за беспокойство, но получил вежливый отказ. Парни были бы и не против добавить пару тысяч к не такой уж и большой зарплате, но не дай бог об этом узнает начальство. А оно обязательно узнает. Ну нет — так нет, взамен попросил книгу жалоб и предложений в которой несколькими словами и эпитетами похвалил службу безопасности за оперативность и понимание.
Дальнейший путь до квартиры проделали в гробовом молчании. Девочки немного успокоились и пришли в себя. Я смотрел на дорогу, друг — в окно и зеркала, каждый думал о своём. У входа в подъезд в кои-то веки было пусто, лифт приехал без заминок.
Наконец, мы разместились в зале на креслах, и Марина начала рассказывать о…
Да слов у меня нет, как описать ситуацию, на самом деле.
А дело было так:
Жили себе не тужили две девочки из хороших семей. И всё у них было хорошо. У одной папа архитектор, у другой подполковник в полиции. И всё у них было хорошо. Росли они умницами и красавицами, и оценками родителей радовали и активностями всякими в школе занимались. И друзей у них было куча. Примерно до десятого класса. Парней, правда, у них не было. Не нашли они себе никого по интересам, ни в классе, ни за его пределами. Обсуждать — обсуждали, гулять — гуляли, изредка, в компаниях. А вот чтобы прям любовь-любовь, то такого не было.
И шла об этих девочках слава, как о неприступных и недостижимых. Даже некий венценосный ореол был. И гордыня была, чего уж скрывать. До вечеринки на окончание десятого класса.
Идти девочки на эту вечеринку не то, чтобы и хотели, но их убедили подруги. Алкоголь тоже впервые предложили подруги. А когда стало туманиться в глазах, Марина только и успела, что по телефону номер отца набрать, да пролепетать что-то невнятное.
Прибывшая на место действия группа зелёных человечков разнесла дом, разогнала пьяных школяров и… Отца Марины еле удержали, чтобы тот на месте не убил насильников, которых было… много. Но мало в итоге не показалось никому. Потом начались разборки, выяснения и страшные открытия. Оказывается, на красавиц точили зуб очень и очень многие сверстники. А «подруги» их буквально продали. Из зависти. По итогам суда совершеннолетние отъехали на зону на большие срока. Несовершеннолетние — в лагеря для подростков, с последующим переводом туда, где таким самое место. Самих же Эльзу и Марину ждали месяцы лечения и почти год реабилитации.
Потом девочки попытались вернуться к нормальной жизни, но от той уже ничего не осталось… Те, кого пенитенциарная система посчитала непричастными, стремясь отмазаться в глазах общественности и родни, набросали на них такого дерьма, что в какую компанию они бы не попали в городе-миллионнике, все слышали об их легендарной доступности и несправедливо погубленных несчастных мальчиках… И чем больше они пытались оправдываться — тем сильнее крепла вера в обратном. Их даже пытались по телевидению показать, но отец Марины вовремя поговорил с нужными людьми и историю замяли. Но слухи жили. А так, как бороться с ними не было никаких сил, девочки сначала ушли в мир виртуального эскапизма, а через ещё какое-то время отец Эльзы закончил свой контракт в городе и договорился о переезде туда, где потише. Такие дела.
— Я слышал сильно другую версию… — протянул Лёха.
— Да уж не сомневаюсь! — рыкнула немка так, что даже мне стало понятно, что свой шанс парень, если тот его ещё вообще интересовал, упустил окончательно и бесповоротно. — А, похер! Верьте чему хотите.