— Погоди…
Цверг поскреб бороду, а потом, решившись, выпалил одним духом:
- - Я могу черкнуть пару слов конунгам других кланов. Только Один знает, куда тебя может занести. Вдруг пригодится. Ты только на многое не рассчитывай — все‑таки это не они твои должники.
Ну, Норди! Удивил. Да я о таком и попросить бы не смог, зная с какой неохотой Народец оказывает людям услуги (особенно бесплатные).
— Я был бы тебе очень благодарен. Честно говоря, у меня просто слов нет.
— Тогда подожди здесь. Внутрь не приглашаю — там тебе все равно не понравится.
Я присел на низенькую каменную скамью и вытянул ноги. Ждать предстояло долго.
***
Ждал я действительно долго — никак не меньше часа. Наконец цверг появился из своей норы. На носу у него были крохотные очки, а подмышкой — три свитка из тонкого пергамента.
— Вот, — он по очереди начал вручать свитки мне. — Это — западному клану. Их конунга зовут Вестри. Это — Аустри — восточный клан; и это — Сурди из южного клана. Не перепутай.
— Спасибо, Норди. Слушай, давно хотел спросить — это ты рубил тропу через Гластонбери Торн?
— Не. Это другой Норди — мой предшественник. Я — Норди Пятнадцатый, а тропу рубил Норди Одиннадцатый и тогда никаких людишек здесь и в помине не было.
— Понятно. Ну, я пошел. Удачи тебе.
— Стой. А что надо сказать?
— Извини. Норди. Мы в расчете.
— То‑то… И тебе удачи, Питер.
Он снял очки и еще долго щурился мне вслед. Я уже дошел до начала улицы, а его низенькая, коренастая фигура еще маячила среди зелени цвергских палисадников.
***
На крыше было довольно жарко. Я пожалел, что не захватил с собой флягу с водой. Нужно было спускаться вниз, тем более что все необходимое я уже увидел. На площади у Южных ворот толпу приезжающих, отъезжающих, встречающих и провожающих утюжили какие‑то оборванцы. По виду так и не поймешь — то ли попрошайки, то ли карманники. Но, кошельков они не резали и милостыню не просили. Зато время от времени наведывались в местный трактир. А в трактире наверняка сидят крепкие ребята, вооруженные до зубов. Я догадывался об этом, потому что и у Речных и у Королевских ворот картина была точно такой же. Я даже догадывался, кого они ищут. Сезон охоты на Питера Фламма можно считать открытым.
Выбраться из города даже при такой охране было совсем несложно, но я подумал, что на пути в Тако–Ито мне встретится не одна деревня и, скорее всего, там не будет недостатка в людях Большого. И вообще на наших дорогах одинокий путник привлекает гораздо больше внимания, чем группа людей…
В транспортный центр Фаро (в народе — Караван–сарай) я не пошел. Слишком хлопотно устраиваться на работу, слишком долго идти даже в Тако–Ито… Да и вообще неизвестно — ходят ли туда сейчас караваны, ведь недавно пустили паровоз… Вот тут я и допустил первую ошибку в длинной цепи своих промахов. Я решил добраться до Тако–Ито на поезде.
***
Выбравшись за городскую стену, я подождал у насыпи, пока мимо меня пройдет состав, и запрыгнул в последний вагон. Билета у меня, конечно, не было и свободных мест, как выяснилось, тоже. Но золотой игл сотворил чудо и вскоре я обосновался в мягком шестиместном купе. Вместе со мной ехали какие‑то подростки, судя по одежде — из Центра. Две девчонки и двое парней. Самому старшему было лет пятнадцать. Одно место оставалось свободным, но я не сомневался, что это только до первой остановки. Соседи вначале дичились меня, но вскоре пообвыкли и, ничуть не стесняясь, стали обсуждать свои нехитрые проблемы. Они ехали в Тако–Но за наркотой. Все наркотики прибывают в Фаро по Гьёлль через Тако–Но и Тако–Ито. Говорят, что на равнине Печали и равнине Падающих листьев есть целые небольшие городки, жители которых занимаются только тем, что выращивают черную траву, синий корень, а в сезон собирают грибы–паутинки. Может и так. Я их не осуждаю. Каждый выживает, как может.
Когда они достали из сумок свои бутерброды, я вспомнил, что сегодня перекусить мне так и не довелось. Суматошный день выдался. Паровоз как раз остановился на каком‑то полустанке, чтобы загрузиться углем и принять почту; поэтому я засунул вещи под кресло и отправился в вагон–ресторан. За окном была темень. Я, не спеша, и с большим удовольствием поужинал (позавтракал? пообедал?) луковым супом и запеченным карпом. Публика за столами сидела самая различная, но преобладали богатенькие бездельники. Официант вначале с подозрением косился на мой поношенный плащ, купленный на блошином рынке, но после неприлично щедрых чаевых, я стал для него главной персоной во всем поезде, а, возможно, и во всей Федерации. Я сидел, попивал крепкий черный кофе и думал, что в высоком достатке есть свои неоспоримые преимущества, а также, что я начал слишком быстро обзаводиться сибаритскими привычками. Когда вагон дернулся и начал набирать ход, я затушил сигарету и направился в свой вагон, предвкушая, как замечательно сейчас высплюсь.