— Как?
— Браслеты-близнецы. На следующий день я точно знал, где они лежат и как их использовать. Также гримуар был не против того, чтобы я водил к нему людей для активации и деактивации. Больше одного раза одному человеку гримуар прикасаться к себе не позволяет.
— И что стало ослушниками?
— Ну-у-у, — профессор многозначительно поглядел на ряды застывших людей, — Так-то они просто исчезали на месте, но я думаю, мы можем их здесь поискать и найти.
— Знаете, профессор, я изменяю своё решение. Вы идёте с нами, человек который общается с ним напрямую, может нам пригодиться.
— К сожалению, Пол, это невозможно. Сейчас гримуар ясно шепчем мне, что если я хотя бы попытаться приблизиться к нему, то он от меня отделается. Я не хочу стать ещё одним деревом в этом лесу. Так что, извините.
Я хотел уже всё отменить и послать кого-нибудь из добровольцев, уж больно жуткие истории рассказал мне Смирнов, но не успел.
«Приди, я жду тебя» — послышался мне почти змеиный шёпот со стороны аномалии.
Я не удержался и посмотрел в направлении, откуда услышал шёпот.
— Он всё же разговаривает с вами. — Сделал свой вывод профессор, для которого мой резкий взгляд не остался незамеченным. — Удачи, Пол, я буду за вас молиться.
Глава 25
— Какая-то странная она эта аномалия, ты не находишь? — спросила Нэнси.
— Почему?
— Ну, мы уже полчаса по ней движемся, а ничего не происходит.
— Ну и отлично, вот бы так весь путь до артефакта и прошёл.
— Ты не понимаешь. Это, ну … не нормально. Профессор говорил, что тут будут иллюзии, но ничего нет.
Она была права, всё то время, пока мы летели по однообразному пейзажу царства пустоты, тьмы и запустения ничего не происходило. Почему летели? Да потому, что наши ионные двигатели в форме энергетической сетки, напоминающей крылья фей или бабочек, здесь исправно работали. Но из-за гравитации и кислородной среды работали хреновенько, поэтому тащили нас со скоростью пять километров в час. Рассудив, что лучше плохо ехать чем хорошо идти мы расправили наши крылья, и неспеша двинулись по сигналу маячка.
— Мне это не нравится. Как затишье перед бурей. Лучше отбивать постоянные, но несильные атаки, чем одну, но со всей силой.
— Нэн, ты … как бы это поточнее сказать, слишком военная, после страшилок профессора о иллюзиях ты воспринимаешь аномалию как противника, которого нужно уничтожить.
— А что, разве не так?
— Может и так, но вряд ли тебе для этого поможет скорострельный бластер.
— Во всяком случае, лишний ствол не помешает. А почему ты оставил свой?
— Потому, что тут не в кого стрелять.
— Зато есть кого рубить, копьё своё телескопическое ты прихватил.
— Копьё, это элемент брони. Я это к тому, что не обязательно всё будет так как ты думаешь. Профессор же не говорил, что тебя обязательно будут преследовать кошмары и страшилки. Вполне возможно аномалия просто покажет ведения твоей жизни. Позитивный настрой — вот что нам нужно. Как сказала бы Ло-чан — ФАЙТИНГ. — Я поднял кулак вверх.
— Файтинг, — с гораздо меньшим энтузиазмом повторила Нэнси, подняв вверх адомантиевый кулак.
Честно говоря, я и сам храбрился. Профессор Смирнов подгадил мне настроение на дорожку. Молиться он за меня будет, сволочь такая, ещё бы свечку в храме пообещал поставить за упокой. Ну, разве так можно провожать?!
Все мои печальные мысли выветрились, когда перед нами буквально вынырнув из тумана, материализовался кинотеатр. Нэнси накаркала, она хотела неприятностей, она их получила. Хотя выглядели они своеобразно, такое здания я ожидал здесь увидеть меньше всего, примерно так удивляешься, когда ища грибы, в лесу находишь рояль в кустах. Здание было образца архитектуры начала двадцатого века США. Казалось оно будто выдрано из прошлого. Я всё ждал, что из дверей выйдет итальянский мафиози, одетый в серый костюм-тройку, шляпу, лакированные туфли и с автоматом Томпсона М1 DE-1092 под мышкой. Но никто не выходил, даже кассирша при входе не сидела. Но зато над входом была огромная афиша — метров шесть на три с нарисованной Нэнси в крайне фривольном красном платье, подолу которого не хватало пары сантиметров, чтобы перешагнуть черту приличия. Но зато декольте эту черту давно перешагнуло, и автор этой картины изрядно польстил Нэнси, прибавив ей кое-что в объёмах, это я говорю как профессиональный художник. Текст на афише гласил: «Развратная домохозяйка. Смотрите на следующей неделе». Когда Нэнси увидела это непотребство, она выхватила бластер и стала щедро поливать афишу энергетическим зарядами. Афиша загорелась, каркасы держащие её, сломались и вся структура рухнула.