— И всё? Ничего сложного. — Пробормотал я, убирая руку от Гримуара.
В обложку толстой книги было встроено рельефное женское лицо из бронзы. Когда я закрыл книгу, лицо ожило, глаза открылись и уставились на меня, медные губы растянулись в улыбке. Лицо хихикнуло, и книга открылась снова.
— Не получилось, — сказал я слегка напуганный поведением Гримуара. — Нэнси, может, ты попробуешь?
Я посмотрел на свою спутницу, она стояла словно вкопанная и не реагировала.
— Нэнс?! — Ещё раз позвал её я и даже постучался в её шлем. — Очнись! — всё бес толку.
— Она сейчас недоступна, — ответили мне, казалось, что голос шёл отовсюду.
Сняв со спутницы бластер, я напряжённо водил им вокруг, выискивая противника.
— Не переживай так за подругу. С ней всё будет в порядке, она просто остановлена во времени, — ответил мне достаточно приятный мужской голос и странно знакомый. — Я просто не хотел, чтобы она мешала нашему разговору.
— Кто здесь?
Из тени вышел человек, которого я не сразу разглядел, но когда разглядел, мои руки дрогнули и из них выпал бластер.
— Ну, что же ты, Илья? Иди же, обними своего старика.
В десяти метрах от меня стоял Коперник Семён Иванович. И я всё вспомнил: свой сон, в котором я умирал, заживо разлагаясь, предупреждение Императора, своего отца, состарившегося от горя. Все воспоминания словно вспышка пронеслись у меня в голове. Сейчас Семён Иванович выглядел иначе, некоторые морщины разгладились, на щеках играл здоровый румянец, не было многодневной щетины, рот улыбался, а глаза — чуть ли не светились от счастья лицезреть любимого человека.
— Ты? Кто ты?
— Я твой отец, — словно объясняя простые вещи ребёнку, сказал Семён.
— Но ты не можешь быть здесь. Прошло же восемь тысяч лет, простой человек не способен жить так долго.
— Ох, сын, я так горжусь тобой. — Семён пошёл на меня, быстро и уверенно. Я даже не успел отреагировать. Когда он преодолел расстояние в десять метров за пару секунд и дошёл до меня, то крепко обнял и в порыве чувств, приподнял над полом. Вместе с бронёй я весил больше ста килограмм. Так что неплохо для седого старика. — Я так счастлив видеть каким ты стал.
— Па-па, от-пу-сти ме … ой, — пытался проговорить я, пока иллюзия Семёна Ивановича тискала меня так, будто я ребёнок. Вес, похоже, это существо просто не замечало. Что блин происходит?
— Повтори ещё раз.
— Что?
— Ну, как ты меня назвал.
— Папа?
— Мм-м-м-м, — Семён чуть ли не замурчал от удовольствия. — А можно ещё раз?
— Папа.
— М-м-м-м, — ситуация более чем странная, теперь Семён замурчал по настоящему. — Слушал бы и слушал.
— Да отпусти ты меня, — я вырвался из объятий Семёна, и отскочил на пару метров от него. — Что тут блин происходит, кто ты?! Ты не можешь быть моим отцом! Он был простым человеком, и умер восемь тысяч лет назад. Это было записано в исторических хрониках.
— Илья, уж тебе ли не знать, что он был кем угодно, но не простым человеком. А как минимум, гениальным учёным раз сумел наделить душой своего сына искусственный интеллект. И да, он действительно умер, но разве тот именуется отцом от кого произошёл ребёнок, а не тот, кто был рядом всю его жизнь?
— Что ты такое? Ты иллюзия?
Семён сделал шаг, но расстояние между нами сократилось до тридцати сантиметров. А потом дал мне пощёчину, от которой на моём шлеме остался отпечаток ладони. Для этого существа адамантий был не прочнее воска свечи.
— Ну и что думаешь? Иллюзия я, или нет?
— Уй-й-й, — застонал я, отстёгивая шлем, забрало заклинило. — Нет, не иллюзия. Но я догадываюсь кто ты.
— Да? Ну, удиви.
— Ты Тзинч.
— Ну. — Семён хмыкнул, — Можно и так сказать. Но мне больше нравится, если ты будешь называть меня Папой.
— С чего бы это? Мой настоящий отец мёртв.
— О-о-о, — Тзинч закатил глаза кверху, — Коперник был твоим отцом всего лишь семнадцать лет, а я прожил с тобой уже восемь тысяч. У меня больше прав называть тебя сыном, чем у твоего биологического отца.
— ЧТО? Это бред какой-то.
— Ничего это не бред. — Нахмурился Тзинч, — Вспомни получше, что тебе говорил Император. От кого он пытался предостеречь тебя?