— Она на Лапуте, вместе с Наникой в дочки матери играется, — ответила мне Дита.
Дита постоянно летала туда-сюда, руководя нашим торговым флотом, доставляя с Лапуты грузы и обеспечивая безопасность.
— Так что она с Лапуты больше не выбиралась после того случая?
— Нет. Даже на погулять. Сидит на Лапуте безвылазно и очень активно работает с Наникой, как будто это её настоящая дочь.
От таких слов где-то внутри меня шевельнулась ревность. Признаться честно, на Нанику у меня были самые циничные планы. Мне нужен был её статус, что бы расширить своё влияние на Крите. Теперь я имею стабильную торговлю продовольствием, текстильное производство и массу лечебно-рекреационных клиник по всему полису Фив, и даже правоохранительные органы не имеют права вторгнуться ко мне во дворец потому, что я АРИСТОКРАТ. Все получаемые мной ресурсы я пускаю на рост Мара и его провинций. Лет через десять-пятнадцать я наберу достаточно сил и влияния чтобы смело заявить о себе и с нами вынуждены будут считаться. Но по настоящему, к Нанике отеческими чувствами я не проникся. Да, мне было её жаль, девочка больная синдромом дауна не способная дать потомство — была бы плохой партией. Да и какое будущее её ждало бы не поступи я так, как поступил. Вероятно, рано или поздно нашёлся бы успешный гражданин, переросший свою касту и желающий подняться в социальной иерархии. Но какое бы будущее ждало бы Нанику, вероятно её постоянно держали бы взаперти, чтобы она не смогла опозорить новую «семью». Мы тоже держим её взаперти, но на Лапуте, а это гигантский корабль, полный чудес, по которому можно бродить месяцами так и не ознакомившись со всеми его секретами и чудесами. И сейчас Наника полностью здорова и даже больше. Те инъекции, что я колол дали неожиданный побочный эффект в скорости работы мозга. Уже сейчас её мозг соответствовал развитию десятилетнего ребёнка, а когда она достигнет возраста десяти лет, то будет поумнее некоторых взрослых. Короткое у девочки будет детство, но пришлось чем-то пожертвовать.
— Мне надо с ней поговорить, в прошлый раз мы с ней очень плохо расстались.
— Но не прямо сейчас же? Давай отметим твоё возвращение, тут мне пришла одна посылка с Агрипины от Сэма Гэмжи, — предложил Гера.
— Да Пол, не хмурься, бука. А лучше будь мужиком и возьми себя в руки! Вы часто с ней плохо расстаётесь, не впервой. Перебесится и снова у вас всё будет хорошо, давай лучше выпьем! — весело потребовала Дита.
И вот с этого момента моя память стала давать обрывочные данные. Помню лишь, что мы выпили раз, потом другой, потом третий, о чём-то говорили, весело болтали, что-то вспоминали. Кушали вкусную еду, которую нам доставили из ближайшего ресторана. Потом нам стало жарко, мы разделись до нижнего белья. Ещё помню, что у меня на коленях сидела голенькая Дита, на которой только была прозрачная блузка и трусики. Но когда я полез к ней целоваться, она дала мне игривую пощёчину.
— Пол, меня одну на вас двоих не хватит, — авторитетно заявила она.
На тот момент мысль показалась здравой, и Гера предложил «вызвать девочек». На этом мои воспоминания оборвались.
Проснулся я с больной головой. Быстро попытался вспомнить, что было вчера, от этого получил новую порцию головной боли и обрывочные воспоминания. На это ушло несколько секунд, после чего я переключился на физические ощущения. Прежде всего я голый, лежу на боку зажатый с обеих сторон чьими-то телами. И у меня во рту что-то мягкое и упругое, странно, приятное на вкус. Несильно пожевав это что-то и повертев языком, я услышал женские стоны. Всё же решившись, я открыл глаза. Оказалось, что я лежу в постели, держа у себя во рту чью-то сиську. Причём грудь была светло-синего цвета. Посмотрев вверх, я увидел синюю голову с двумя большими кроваво-красными глазами и бледно красной радужкой. Носа у синей девушки не было, только Y образная щель, рот был вполне человеческий, маленький, с тонкими губами. Украшала голову странной девушки грива рыжих волос.
«Поздравляю Пол, вот ты и допился до синих чертей,» — сам себе ответил я на столь странную ситуацию, когда встретился с вопросительным взглядом синей девушки.
Но все моё желание узнать о том, что вчера было выветрилось, когда я почувствовал у себя между ягодиц что-то продолговатое, упругое и тёплое.
«О нет! Не может быть всё настолько плохо!»
Приближаясь к состоянию истерики, я вскочил с кровати, и тут же рухнул, споткнувшись о бутылку.
— Пол, тихо ты. Тут люди спят, и не люди тоже, — шикнул на меня проснувшийся Гера.
Я встал на ноги и увидел картину маслом. С левого края широкой постели сладко посапывала Каллисто. За каким-то демоном к ней был пристёгнут резиновый член, который меня так сильно напугал спросони. Кстати, пощупав себя за зад я не ощутил боли или ещё каких-нибудь деформаций, похоже, пронесло. Цела ещё «девичья честь». Дальше по очереди шла синяя иномирянка, к груди которой я присосался и, видимо, так и заснул. Иномерянка была вполне человекообразна: груди, бёдра, задница — всё при ней и не плохой формы, вот только вместо стоп — копыта, а вместо носа — щели, и кожа светло-голубого цвета. А ещё у неё на шее был рабский ошейник. Когда я резко выскользнул из объятий многорукой Каллисто, фиолетовая мутантка недовольно заурчала, и стала шарить руками по простыне. Синекожая иномирянка тут же заменила меня на месте подушки-обнимашки. Это удовлетворило сонную Каллисто, не просыпаясь, она обняла иномирянку руками и ногам, уткнулась ей в счёку и сладко засопела. Зрелище было странное, милое и возбуждающее одновременно. На другом краю широкой постели лежали Дита и Гера. Последний уже проснулся, жестами давал мне понять, чтобы я не шумел и шёл на кухню.