Все совсем не хорошо, но через минуту-другую она сдается и позволяет мне прикоснуться к ней, погладить по спине, почесать голову. Ее взгляд смягчается.
Из гостиной ничего не слышно, так что я надеюсь, что худшее уже позади. Думаю, что надо еще немного подождать, чтобы быть уверенным наверняка.
Я приседаю возле чертежного стола, чтобы собрать свои листы, и мир внезапно опрокидывается на меня, едва не отправляя на четвереньки.
Я смотрю на листы.
Я смотрю на доктора Гипсама и Саманту.
Только я смотрю не на доктора Гипсама и Саманту.
Я смотрю на себя. На себя и на Лили.
Мы в каждом кадре. Я нарисовал нас в точности. Наши лица, наши тела. Лили и мои.
Мы сражаемся с Лигой мерзостей. Выбираемся из-под обломков старого здания, раненые, находим убежище, лечимся. Снова сражения, снова ранения. Кружимся в космосе.
Погружаемся в морскую пучину.
Я рисую нас каждый день уже несколько недель.
Я смотрю на листы и чувствую усталость, которой никогда не знал.
Я собираю листы и аккуратно кладу на стол.
Затем поворачиваюсь и покидаю кабинет.
Лили стоит там, где я ее оставил. Рядом с ней опрокинутый столик. В гостиной царит полный хаос. В воздухе витает едкий запах электричества.
Она голая. Свадебное платье валяется у ее ног разорванное на куски. И она порезалась. На подоле платья три капли и один длинный яркий мазок крови.
Она тихо плачет. Ее плечи дрожат.
- Лили...
- Я не Сэм, - говорит она.
Только на этот раз мягко. Почти, как мне кажется, с сожалением.
- Я знаю, - говорю я ей. - Знаю, - и через мгновение добавляю: - Не двигайся. Я иду к тебе.
Я пересекаю комнату и осторожно подхватываю ее на руки. Ее лицо все еще мокрое от слез, когда я несу ее в нашу спальню. Я кладу ее на кровать и осматриваю порез на ноге. Все не так уж плохо. Я иду в ванную за стерильными тампонами, перекисью, бинтами и антибактериальной мазью с бацитрацином. Обрабатываю рану.
Ночь теплая. Она не делает ни малейшей попытки укрыться одеялом.
Я ложусь рядом с ней и смотрю ей в глаза, а она смотрит в мои. Я не знаю, что она там видит, но она выдерживает мой взгляд и не отворачивается. Я тоже не уверен, что вижу в ее глазах. Я думаю о Сэм и думаю о Лили. Но через некоторое время я протягиваю руку.
Возможно, это благословение, то, что у меня есть, а, возможно, и проклятие. Я всегда думал, что это благословение, но теперь не уверен.
Я точно знаю, как к ней прикасаться.
Я точно знаю, что ей нравится.
"КТО ТАКАЯ ЛИЛИ?"
Я не знаю, что, черт возьми, происходит, но мне страшно. Мое тело говорит мне что-то пугающее, а тело не лжет.
Проснувшись, я сразу же почувствовала влагу внутри себя - работа Патрика прошлой ночью - поэтому я откатилась от него, все еще спящего рядом со мной, и когда встала, его сперма начала сочиться и скользить по внутренней стороне моего левого бедра. Только-только рассвело. В доме по-прежнему темно, но я знаю, как пройти в ванную вслепую. Я вытираю ногу и половые губы туалетной бумагой, а затем теплой влажной салфеткой, принимая "ванну шлюхи"[12] и думая, что мне нужно сделать депиляцию или эпиляцию там, удивляясь, как я позволила этому продолжаться так долго, и тут я обращаю внимание на свои ноги.
Они небритые.
Я провожу по ним ладонями вверх-вниз, и это уже щетина. Я бы сказала, что щетина двух-трехнедельная.
Что за чертовщина?
Я смотрю на свое отражение в зеркале. Лицо выглядит как обычно. Но с волосами что-то не так. Я их подстригла и уложила только на прошлой неделе, но сейчас этого не заметно. Их нужно хорошенько расчесать и, возможно, это мое воображение, но я могу поклясться, что они длиннее, чем должны быть... длиннее, чем были вчера вечером.
Я протягиваю руку, чтобы откинуть их, но останавливаюсь на полпути.
Из подмышек растут светлые тонкие пучки волос.
Это невозможно.
То, что видят мои глаза, мой мозг не может воспринять.
У меня засосало под ложечкой, но не от голода, а от отвращения.
Мне нужно срочно поговорить с Патриком.
Но в коридоре я бросаю взгляд направо, и меня останавливает то, что я вижу в гостиной.
Моя первая мысль - нас ограбили, пока мы спали, но я сомневаюсь, что даже если бы нам ввели морфин внутривенно, то мы бы спали так крепко, что ничего не услышали. Я иду по коридору, но не слишком далеко. На полу в гостиной повсюду стекло, предположительно от разбитого лайтпада Патрика, который лежит там среди прочих вещей, а я босиком.
И тут я понимаю, что нижняя часть моей ноги забинтована.