Я знаю, что годы легких удач приучили меня рассчитывать только на успех и никогда не думать о провале. Мысль, что может произойти крах, казалась мне необоснованной.
«Фордом», стоившим мне двести семьдесят фунтов, следовало пожертвовать. Шины наверняка оставили отпечатки в том месте между деревьев, где я его оставлял, а полиция будет заниматься убийством больше, чем простой кражей. Прежде чем взять мой чемодан, я припарковал машину у Паддингтонского вокзала, пусть там и остается. Может быть, пройдут недели, прежде чем полиция установит, что рисунок ее шин совпадает с оставленными недалеко от места преступления следами. Принятие этого решения придало мне смелости. Мне не терпелось получить завтрак и газеты. Я отчетливо помню, как подумал, что должен был бы испытывать угрызения совести, что хладнокровное убийство человека должно было потрясти меня. Но меня беспокоило только одно: моя собственная безопасность. Еще я вспомнил, что служил в коммандос, где меня научили убивать именно так, и что в армии я убивал много раз, но этот аргумент не показался мне убедительным. Больше всего мне помогали глубокая ненависть к этому самоуверенному человеку и злость за ту боль, что он мне причинил. Я спрашивал себя, что стал бы делать, если бы он оказался хорошим парнем, но это было пустой тратой времени, а мне надо было заниматься действительностью. Итак, я не испытывал угрызений совести, мои нервы были спокойны, и, наконец, моя голова была ясной.
Это подтвердилось, когда сильные удары в дверь удивили меня, но не напугали. Я был уверен, что это принесли завтрак. Я открыл дверь. Но это был портье с утренними газетами. Я заплатил ему и дал чаевые, внимательно наблюдая за ним. Казалось, в его взгляде не было ничего необычного. Он убрал мои деньги в карман. Я вернулся в комнату и развернул газеты.
Сверху лежала «Дейли глоб». Четверть ее первой страницы занимало лицо моей жертвы под броским заголовком:
УБИТ ГЕРОЙ
УКРАДЕНО БРИЛЛИАНТОВ НА ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ФУНТОВ.
6
Национальный герой
Выходит, я убил национального героя.
Это открытие смутило меня больше, чем что бы то ни было, и изменило ход моих мыслей, заставив думать, что, раз этот человек был известной личностью, полиция поведет расследование с удвоенной энергией. Дело получит широкое освещение в газетах и, возможно, на радио и по телевидению, и это продлится долго. Я подошел к кровати, сел и начал медленно читать статью. Она не сообщила мне ничего, кроме имени убитого; ничто не указывало на то, что полиция кого-либо подозревает.
Майор Тимоти Уайт Маллен был награжден крестом Виктории за свой героизм в Корее, где он в течение трех дней без воды и пищи сдерживал натиск северокорейских орд, чем спас жизни более пятидесяти своих подчиненных, занимавшихся специальными саперными работами. Также майор Маллен был кавалером Военного креста, полученного за подвиги во Франции, когда в возрасте девятнадцати лет руководил группой коммандос, которая…
Значит, мы оба были бывшими коммандос.
Детали убийства были даны сжато и ясно со слов миссис Клайтон. Я обратил внимание, что ни ее фотографии, ни фото ее дочери опубликовано не было. В коротеньком абзаце упоминалось, что она пострадала от полученного шока и находится под медицинским наблюдением, а о ее дочери заботится соседка.
Орудием преступления был трехгранный инструмент, возможно, специально заостренный. Вероятно, речь идет о трехгранном напильнике, используемом для некоторых слесарных работ. Металлическая стружка, найденная на полу комнаты, где был убит майор Маллен, указывает, что убийца подтачивал ключи, чтобы открыть сейф.
Затем шли короткое описание пропавших драгоценностей и указание, заинтриговавшее меня:
Также похищено около двухсот фунтов в бывших в употреблении однофунтовых банковских билетах…
Ни слова о семистах пятидесяти фунтах в пятифунтовых бумажках. Это умолчание не могло быть случайным: должно быть, полиция попросила газетчиков не упоминать про пятифунтовые купюры, но я не видел причин для этого. Я не понимал, какое это могло иметь значение, если обращаться с деньгами очень осторожно. Я отложил газету, услышав, что в дверь стучит гарсон. Человек маленького роста, очень нервный, с зубами белыми, как на рекламе зубной пасты, и черными волосами, напоминавшими волосы Роберта, принес мне завтрак. Утром я почти не думал о Лилиан и детях. Они, несомненно, были взволнованы известием об убийстве. Мне действительно не повезло: убийство любого другого человека занимало бы первую страницу один день, а это останется на неделю. Мне было нетрудно представить себе возмущенные замечания людей.