— Что же ты хочешь от меня? —– чуть ли не шепотом спрашиваю я.
— Тебя.
Выражение его лица совершенно не меняется. Я непонимающе моргаю, поскольку думаю, что это не может быть на самом деле. Я действительно слышала, что он сказал «тебя»? Меня. Далию Фьюри. Может мне пригрезилось?
— Что?
— Я хочу, чтобы ты была моей в течение одного месяца. Целиком и полностью. И днем и ночью. Подчиняться и делать все, что я попрошу.
У меня такое чувство, что моя челюсть просто грохнется сейчас на пол.
— Просто для уточнения. Ты хочешь, чтобы я была твоей рабыней?
Его губы расплываются в нахальную ухмылку.
— Сексуальной рабыней. Это большая разница.
Да, похоже я не сплю. Женоненавистник насквозь. А я испытывала чувство вины перед ним, всего лишь от своих мыслей!
— Ты издеваешься? — спрашиваю я. Голос звучит довольно мягко, учитывая план убийства, который бродит у меня в мыслях.
— Нет, — спокойно отвечает он.
— У меня есть бойфренд, — говорю я.
Он безразлично пожимает плечами, как бы вскользь.
— Надеюсь, он все поймет, — отвечает он.
Я с недоверием качаю головой.
— Что с тобой не так? Ни один мужчина не поймет таких вещей.
— Тогда боюсь, тебе придется выбирать, — он делает паузу. — Бойфренд или сестра?
Гнев у меня тут же быстро и бесшумно улетучивается. Дейзи. Смеющаяся, с веснушками маленькая Дейзи.
— А как же моя работа? — спрашиваю я. У меня такое ощущение, словно я под наркозом.
Его челюсть жесткая, как гранит.
— Возьми отпуск на месяц.
— Мне не позволят взять отпуск на месяц, — какой толк протестовать.
— Решай сама. Работа или сестра?
— Ты монстр, — оцепенев обвиняю я.
Он кивает.
— Спасибо.
— Это не комплимент.
Он элегантно пожимает плечами.
— Возможно в твоем мире, но не в моем...
Я отступаю назад.
— Ты ненормальный.
Он, кажется, искренне удивленным.
— Из-за того, что я хочу, чтобы ты была моей сексуальной рабыней на месяц?
— Да. Сама по себе одна мысль уже ужасающая в наши дни!
— Ты считаешь, что будет слишком плохо покориться мне? — тихо спрашивает он.
Я чувствую, как все мои внутренности затрепетали. Я соединяю руки в замок с такой силой, что ногти впиваются в кожу.
— Я... я мог бы быть с тобой месяц... на равных.
Он отрицательно качает головой.
— Неприемлемо.
Я говорю сердито.
— Почему я должна находиться в таком унизительном положении?
— Потому что, я так хочу, — хладнокровно отвечает он.
Я чувствую ярость, поднимающуюся у меня внутри, и от этого даже немного кружиться голова. Если бы я могла молча встать и уйти. Как я могла страдать три месяца из-за этой бесчувственной задницы? Он молча смотрит на меня. Молчание затягивается.
— Как ты можешь быть таким жестоким? Моя сестра ничего не сделала! — тишина.
Я тихо вздыхаю.
— Я никакая-нибудь тебе девица, отличающаяся странными сексуальными наклонностями.
— Откуда ты знаешь, какая ты? Ты никогда не пробовала ничего, кроме обычного секса.
— Откуда ты знаешь, что я пробовала, а чего не пробовала? — парирую я, хотя он попал в самую точку.
Он смеется.
— Давай попробуем. Если я сделаю что-то, и ты не захочешь еще, поскольку тебе не нравится, я тут же прекращу.
— Спасибо за столь заботливое предложение, но я не собираюсь быть твоей сексуальной рабыней, — говорю я с сарказмом.
— Тогда нам не о чем говорить, — резко отвечает он.
Я вскакиваю на ноги, поскольку больше не могу усидеть на месте.
— Я не верю. Ты просто отвратительный. Что же ты за человек такой?
— Я — беспринципный человек, при первой же возможности, я заберу то, что хочу.
Я кладу руки на стол и наклоняюсь вперед, думая, что возвышаясь над ним, придаст мне больше силы, но я испытываю шок. Он задирает вверх подбородок, его глаза-щелочки гипнотизируют меня. И глубоко внутри пронзительно-голубых глаз, я вижу отчетливый, холод чуть ли не всей Вселенной, продолжающийся вечно. Его взгляд настолько безжалостный и беспощадный, что заставляет меня со страхом отступить назад.
Я ощущаю медленно зарождающуюся панику, потряхивающую меня изнутри. Как я могла представлять и фантазировать его, думая, что могла бы стать кем-то значимым, а не временной игрушкой такого человека, как он? Он живет жизнью, двигающейся в геометрической прогрессии быстрее, чем моя, в королевстве им же и созданным.
— Тебе будет необходимо пройти медицинский осмотр и предоставить документ, что ты здорова, — говорит он. О, это известный трюк продавцов. Не спрашивайте клиента, хочет ли он купить товар, спросите его, какого цвета он хочет и куда доставить. Предполагая, что он уже согласился. Зейн действует также, как будто я уже согласилась.
— А что будет, если у меня обнаружат какое-нибудь инфекционное заболевание?
— Я позабочусь о своей защите.
Я делаю судорожный вдох.
— Ты тоже пройдешь медицинское обследование?
Одна сторона его губ поднимается вверх, он явно забавляется происходящим.
— Нет.
— Почему? — спрашиваю я с любопытством.
— Отчасти потому, что чист, как новорожденный младенец, и отчасти потому, что, бл*дь, я устанавливаю здесь правила. Я говорю тебе, что делать, и ты это делаешь.
Я качаю головой, все еще не веря, что это случилось со мной обычной тихой ночью. Откуда все это появилось? Такое чувство, словно я упадала в дыру в параллельной вселенной, где происходят какие-то совершенно немыслимые, невозможные вещи, так, словно это самые обычные вещи.
— Ты на контрацепции? — спрашивает он.
Понимаете, почему я говорю о немыслимых, невообразимых вещи.
— Нет, — отвечаю я.
Он тут же кивает.
— Без проблем. Мой врач назначит тебе нужные препараты.
— Я не могу поверить, что ты испытываешь потребность принуждать женщину, — говорю я, используя последнюю отчаянную попытку, хоть как-то пристыдить его.
— Если тебе от этого легче, то можешь думать, что я принуждаю тебя, сколько тебе влезет.
— Ты не думаешь, что это, — я махаю рукой между нами, — шантаж, принуждать меня?
— Я не заставляю тебя, рыбка. У тебя всегда есть выбор. Ты всегда можешь сказать нет, — его голос шелковый и полон очарования.
— Какой, к чертовой матери, выбор, если я скажу «нет», то никогда не увижу свою сестру? — с горечью спрашиваю я.
— Признаю, это нелегкий выбор, — соглашается он, — но это все-таки выбор. — Выражение его лица отображает высшую степень безразличия.
— Ты больной, — с шипением говорю я ему.
Он встает, его кресло откатывается назад по ковру, и я начинаю отступать к двери. Осознав, что делаю, останавливаюсь. Нервно наблюдаю за ним, как он идет ко мне. Боже, он такой огромный по сравнению с Марком. Я сглатываю накатывающий страх, он возвышается надо мной, и стоит так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его тела и его запах, запах господства.
Он поднимает руки и убирает прядь волос у меня с глаз. Кожа тут же реагирует на его прикосновения, становясь горячей, покалывает и жжет. Я пытаюсь подавить безумное желание схватить его за рубашку и притянуть к себе. Это ужасно, и, я наверное, никогда не пойму, откуда во мне взялось такое, но я полна страстной потребности почувствовать его вкус. Благодаря своей железной воле, я заставляю оставаться на месте.
— Какого цвета у тебя глаза? — тихо спрашивает он.
— Светло-карие, — отвечаю я приглушенно, будто нахожусь под гипнозом.
— Светло-карие? Нет. Они как хамелеоны, меняют свой оттенок в зависимости, что на тебе одето и что ты чувствуешь. Они становятся цвета карамельного сахара, когда ты сердишься, желтые, как у волка, когда ты возбуждена, и зеленые, как у дракона, когда ты кончаешь.
Я краснею с головы до ног.
Он наматывает на руку мои волосы на затылке.