Прямо в карете "скорой" взяли все анализы и со всем этим привезли в первую городскую больницу. Мне ввели общий наркоз, хотя не должны были этого делать - меня не готовили к нему по всем правилам. Ну, то есть не было специальной диеты в несколько дней перед операцией, и что там еще бывает? Очнулась я утром в больничной палате от жуткой боли внизу живота. Вспомнила переговоры врачей и зарыдала. Навзрыд. Тут же пришел врач, начал осматривать меня на момент переломов. Про ребенка никто ничего не говорил, как бы я не спрашивала. Я даже медсестер за руки хватала, на что мне пригрозили вколоть успокоительное. Меня будто никто не слышал. Каждый занимался своим делом.
Телефон никак не могла найти среди вещей. Сбившая меня женщина от щедрости души подарила новый - какой-то жутко дорогой смартфон косарей за двадцать. Я хотела кинуть в нее этим телефоном и выместить всю злость за то, что она оказалась виновницей гибели моего малыша, но вместо этого тихо, почти неслышно, попросила уйти и больше не приходить. Я никак не могла поверить, что мой малыш умер, поэтому позвонила Леше Козлову. У меня всегда была плохая память именно на запоминание цифр, но его номер - как сейчас помню - состоял из восьмерки, девяток и четверок. Даже не знаю, почему именно Лехе позвонила. Наверное, потому что в подобных ситуациях любая помощь от Саши всегда была ненадежной. Забегая вперед, скажу, что не ошиблась. Этот раз, самый кошмарный - не был исключением.
Леха приехал примерно через час. За этот час он уже успел все узнать о ДТП и моих травмах. Я и забыла, что у него свои методы все узнавать...
-Ну, ты как себя чувствуешь? Что ты делала на Технологе? - сыпал вопросами Леха.
-Саша... - шепотом сказала я.
-Какой Саша? Ты к нему шла? Да? - напирал парень.
-Леш, узнай, что с моим сыном? Пожалуйста...
-Это все, что ты можешь сказать?
-Пожалуйста, - слабо повторила я.
Тот глубоко вздохнул и взял меня за руку.
-Я его убью, - была высказана единственная фраза, после которой парень подхватил свою куртку и ушел.
Моя мама приехала через несколько часов и была со мной целый день, пока меня возили из кабинета в кабинет на рентген, потом в гипсовую, потом к гинекологу, потом опять на рентген, потом снова к гинекологу, потом стали говорить про то, что надо делать операцию на колене... Но сначала я стала кричать, что хочу узнать про ребенка. Именно кричать, потому что негативные эмоции внутри просто зашкаливали, и руки у меня тряслись не от боли, а от страха.
Малыш не выжил... Очень тяжело подробно останавливаться на этой аварии и всем тем, что с ней связано. Для меня это настолько глобальная и одновременно печальная тема, что к ней нужен особый подход. Возможно, должно пройти еще какое-то время, прежде чем я смогу разложить все по полочкам. Когда-нибудь потом я, наверное, смогу вновь вернуться к этой теме и проанализировать ее, а сейчас я по сей день иногда задаюсь вопросом: "Почему это случилось именно со мной?" А тогда эта мысль вообще не выходила у меня из головы. Я сделала только один вывод из этого - надо было собирать чемодан и ехать в Казань, едва тест выдал две полоски. А я осталась... В случившемся только вина. И теперь я не забываю об этом ни на секунду.
Если говорить о чисто медицинских показателях, то в мой диагноз был малоутешительный. Сейчас уже не могу правильно вспомнить, как это звучит по-научному, но, говоря простым языком, у меня был выкидыш на позднем сроке, сломан копчик, на левой ноге разбита на несколько осколков коленная чашечка - результат удара об асфальт, когда машина размером с танк наехала на меня. А вот на правой ноге было не так страшно - перелом лодыжки и растяжение связок. Но честно скажу, связки, на самом деле - это о-очень больно! И хотя именно на правую ногу я встала уже через два месяца, у меня глаза на лоб лезли от той боли, когда я пыталась наступать. Удивляюсь, как я вообще встала - физической боли я всегда боялась больше всего на свете. Когда в школе училась, чуть в обморок не падала в медицинском кабинете. И сейчас я даже не могу точно сказать, как смогла себя настроить на ту действительно титаническую работу, чтобы восстановить свои нижние конечности. Да, я очень рано встала на ноги - гораздо раньше, чем должно было случиться, и это как раз-таки результат собственной работы над собой. Не врачей, хирургов и других специалистов, а вот именно мой собственный, и я этим очень горжусь. И пусть мама была этим недовольна, переживала за мое дальнейшее здоровье и... прямохождение, скажем так. Да, она постоянно говорила: "Ой, рано ты встала... очень рано..." Конечно, рано! У меня не было ни малейшего желания, чтобы еще около года не выходить за пределы комнаты. Я очень хотела скорее уехать в Казань. Даже сама удивлялась - силы воли у меня отродясь не было, а тут я как умалишенная занималась физическими упражнениями по несколько раз на дню. И результат себя оправдал. Но это было много позже, а тогда...
На следующий день после аварии, точнее, поздно вечером прилетели Катя с Шамилем, и у нас с ними состоялась увлекательнейшая беседа под неодобрительные взгляды медсестер, которые пустили в столь поздний час посетителей.
И впервые в жизни я прислушалась к чужим словам. Может, просто не ожидала, что в этом мире у меня такие друзья, которые из одного города в другой за сутки приедут. А они чьим-то частным самолетом прилетели. Даже не знаю, поступила бы я точно так же в отношении к ним. Сейчас бы точно поступила, а тогда...? Не знаю.
В общем, поговорили мы. О Саше, о будущем. Обо всем. Я тогда плакала, слезы катились, не переставая.
-Я его люблю, - задыхаясь от рыданий, говорила я.
-Люблю, люблю... - со злостью передразнил Шамиль. - Туплю! Вон до чего твоя дурная любовь довела!
Знаете... если я себя и ненавижу за что-то до глубины души, то именно за эти свои мысли в первое время после аварии, когда еще не осознала все как следует. Я никак не могла поверить в то, что малыша, моего малыша, Сашиного малыша, Сереженьки - больше нет. Наверное, здесь играет ключевую роль посттравматический шок - потому что в большей степени я думала не об аварии и ее последствиях, а о Саше.
Саша... Я никогда не думала, что он сможет поступить настолько низко и грязно.
Сначала он долго не брал трубку. Потом, когда все-таки соизволил ответить, сказал, что я придумала аварию. Его мать стояла рядом, и ее голос был отчетливо слышен в динамике: "Пусть не выдумывает" - сказала она, и Саша сбросил вызов. Даже не дослушал меня до конца... И никакие переломы не сравняться с той болью, которую причинил тогда этот его поступок, фактически предательство... Какое по счету?
Я тогда друзей его просила, чтобы они уговорили Сашу прийти ко мне в больницу. И снова облом - никто из них не захотел со мной разговаривать. Твою мать! В тот момент я очень жалела, что не умерла под колесами той машины. Единственно, приходила его бывшая одногруппница Саша Терещенко. Но что я могла ей сказать? Мы не были с ней близкими подругами. Даже просто хорошими знакомыми не были - она просто решила меня поддержать.
Авария случилась 9 марта, Саша пришел в больницу аж через три дня, 12 числа. Причем не сам пришел, а за компанию с нашим общим знакомым Васей (его фамилию никак не могу вспомнить, только отчество - Николаевич), которого я попросила прийти в больницу, чтобы потом он сказал Саше: "Чувак, она тебя не обманывает!" И вопреки словам Лехи Козлова - Саша пришел живой и здоровый, даже не поцарапанный. Мне захотелось его самого убить. Медленно, чтобы мучился. Когда-то на работе он сильно поранил палец - тяпнул ножом прямо до кости. Я все дела бросила и приехала к нему. А когда он с рукой в больнице лежал? Каждый день приходила туда, как на работу. Он же ко мне пришел один-единственный раз и только для того, чтобы убедиться в том, что я действительно попала под машину. И все... Как же мне было обидно, это не передать на бумаге.