Я тогда друзей его просила, чтобы они уговорили Сашу прийти ко мне в больницу. И снова облом - никто из них не захотел со мной разговаривать. Твою мать! В тот момент я очень жалела, что не умерла под колесами той машины. Единственно, приходила его бывшая одногруппница Саша Терещенко. Но что я могла ей сказать? Мы не были с ней близкими подругами. Даже просто хорошими знакомыми не были - она просто решила меня поддержать.
Саша пришел ко мне в больницу аж через три дня после аварии. Причем не сам пришел, а за компанию с нашим общим знакомым Васей (его фамилию никак не могу вспомнить, только отчество - Николаевич), которого я попросила прийти, чтобы потом он сказал Саше: 'Чувак, она тебя не обманывает!' И вопреки словам Лехи Козлова - Саша пришел живой и здоровый, даже не поцарапанный. Мне захотелось его самого убить. Медленно, чтобы мучился. Когда-то на работе он сильно поранил палец - тяпнул ножом прямо до кости. Я все дела бросила и приехала к нему. А когда он с рукой в больнице лежал? Каждый день приходила туда, как на работу. Он же ко мне пришел один-единственный раз и только для того, чтобы убедиться в том, что я действительно попала под машину. И все... Как же мне было обидно, это не передать на бумаге.
Мне потом медсестры сказали, что Саша у них обо мне спрашивал и о ребенке. Медсестры ответили, что никакого ребенка нет. Ответили правильно, но ничего не пояснили - им не положено распространять информацию о пациентах людям, которые не являются родственниками. А потом выяснилось, что Саша понял их слова буквально - так, как ему было удобно. Он сказал, что я выдумала беременность... Факт - он ушел и больше не приходил. Даже не пожалел...
Как же я тогда рыдала! Я буквально захлебывалась слезами. Меня раздирал на части его поступок. И даже успокоительное, которое мне вкололи, не помогло. Истерика не прекращалась до вечера. Все последующие дни я рыдала беззвучно. Крики были внутри, там, где сердце.
Саша сказал моей маме, что я все эти месяцы водила его за нос. А мне сказал, что встречается опять с Викой. О как...
У вас когда-нибудь вырывали зуб без анестезии? У меня вот так вырвали из груди сердце - наживую, без наркоза. Это было не просто больно. Это было ударом в солнечное сплетение. Когда я сделала вдох, то выдохнуть уже не смогла. Я не знала, как жить дальше - без Саши, потому что теперь понимала - это навсегда. Я не знала, что будет с моей жизнью. Что будет с моими ногами. Вообще ничего не знала.
Мама успокаивала меня и всячески отговаривала от попыток связаться с Сашей. А я звонила ему, в соц.сетях что-то писала. Все надеялась, что он одумается. Но все мои попытки были стуком в бетонную стену. Черт, ну даже если Саша поверил в то, что я не была беременна - уже не важно, но! Он же мог хотя бы позвонить - спросить о том, как мое здоровье. После четырех лет отношений... Выкинул меня из своей жизни, как использованную тряпку. А я ждала... все то время, когда училась заново ходить - я ждала, что он позвонит. Хотя бы позвонит... Не-а. Не случилось такого...
Но точно знаю, что или Саша, или его мать звонили ко мне в больницу несколько раз - врачи говорили, что мной кто-то интересовался. Врядли это мог быть кто-то другой, если не Вычеровы. Видимо, Наталья Викторовна хотела быть уверенной на все сто, что я действительно травмирована и не могу встать - и как следствие, не могу прийти к Саше. Удивляюсь, как она в палату ко мне не пришла и не постучала молотком по моим гипсам, чтобы воочию убедиться, что они настоящие. Я даже представляю, как она макарену танцевала от радости, что смогла от меня избавиться - ей не важно было, каким способом. Главное - результат. А Сашин взгляд, полный облегчения, мол, как хорошо, что я попала под машину - и к черту травмы, к черту ребенка - главное для него было то, что я лежала практически неподвижно и не имела возможности больше мешать ему - да, этот его взгляд я запомнила навсегда. Если он тогда и желал чего-то очень сильно - так это того, чтобы я до конца жизни оставалась в таком положении. Знаете, есть такие мгновения, которые запоминаются на всю оставшуюся жизнь. Которые выворачивают душу наизнанку. Этот взгляд я никогда не забуду. Он отпечатался на сердце как клеймо.
Наверняка кто-то задумается - а зачем такого NцензураN любить? Не знаю. Чувства не поддаются ни логике, ни объяснению. Например, есть человек, который мне до глубины души неприятен. По понятным причинам не буду называть его имени, но скажу, что меня начинает тошнить, едва он попадает в поле моего зрения, сразу же, едва мы с ним познакомились. Он опрятный, симпатичный, добрый, милый, вполне себе положительный и все тому подобное, но меня в буквальном смысле тянет блевануть, когда он находится рядом. Непонятно. Необъяснимо, но факт. Сашу я люблю просто за то, что он есть. Я понимаю, что он меня предал, бросил в самое трудное время в жизни, растоптал как грязный весенний снег под ботинками; и я должна его всей душой презирать и ненавидеть. И не могу. Понимаю, что сама для него отвратительна, и от этого страдаю.
Катя подбадривает меня, говорит, что Саша еще вернется, попросит прощения... Господи, какая же она оптимистка! Я смотрю на вещи реально и более того - в отличие от подруги, очень хорошо знаю Сашу. Наоборот, он сделает так, чтобы мы никогда с ним не пересекались. В другой город уедет, на другую планету - лишь бы не видеть больше меня в своей жизни. Это не я - это он меня ненавидит. И как же тяжело от этой мысли. Кажется, тогда было немного легче...
А Наталью Викторовну хотелось самолично в какой-нибудь яме закопать и даже опознавательных знаков не оставить. Я до сих пор не понимаю - за что...? За что она со мной так поступала? Ведь я ничего плохого я ей не сделала... Хотя нет, все же сделала. После аварии смс-ку написала - длинную-предлинную, полную боли и отчаяния. Наверное, чтобы жизнь ей тоже медом не казалась.
... Я очень хотела побыстрее встать на ноги. На обе ноги. Мне хирург сказал, что на восстановление уйдет полтора-два года, но уже через два месяца я прыгала на одной ноге, а в конце июля я размочила под водой гипс и разрезала его кухонным ножом на другой, где было разбито колено. Нога была будто деревянная и не сгибалась. Мама, приехавшая вечером, чуть не убила меня. Естественно, эта моя поспешность не прошла даром - иногда в коленке происходят такие боли, что хочется орать на всю квартиру! Да и отекает постоянно, даже без видимых на то причин... Но это не так важно. Танцевать-то я все равно не буду?
В общем, через полгода я уже твердо стояла на обеих ногах. Хромала, было больно, нога сгибалась только на прямой угол, но все-таки ходить я уже могла. Никого ни о чем не предупреждая, собрала чемодан и поехала на вокзал. Позвонила только Шамилю - попросила встретить меня в Москве. И все...
Когда Саша приходил первый и последний раз ко мне в больницу, я сказала что-то вроде того, что все равно буду за ним бегать. Бегать больше не хочется. Хотя бы потому, что далеко теперь не убегу.
Да, я решила вновь уехать в Казань, и на этот раз - насовсем. Понимаю, что в Белгороде без Саши жить я не смогу. Встреча может состояться тогда, когда меньше всего ждешь. В самый неожиданный момент. И тогда снова начнется вынос мозга. В Казани с этим проще. Хотя разве без Саши проще?
На этом моменте надо остановиться и глубоко вдохнуть и выдохнуть. Все. Здесь заканчивается самый непростой период в жизни, когда я потеряла все самое ценное. Говорить об этом больно, и я решила написать. На месте утраты остались бездонные овраги, которые не заполнить ничем. И со временем это стало не просто испытанием, а настоящей пыткой.
Я сделала тогда выбор. И теперь мне остается лишь до конца жизни мириться с этим выбором. Я была уверена, что привыкну. Что научусь жить заново. Как я могла так просчитаться? Ведь боль становится все сильнее, ощутимее, что даже дышать больно, и ни одна физическая не сравнится с той, которая цепким клещом до сих пор сидит где-то в области сердца.