И зачем я, спрашивается, об этом думаю? Откуда возникают эти дурацкие мысли? Мы ведь все еще вместе…
Мне было вполне комфортно в нашем небольшом мирке. Может быть, планета Земля и не крутилась вокруг Паши, но планета имени меня крутилась вокруг него. Паша был моей самой настоящей слабостью, но я ни о чем не жалела. Если ради его поцелуя и ощущения его рук на своей коже нужно было чувствовать себя слабой, то я была готова на все сто.
Я никогда не называла Пашу сопливыми словечками, обозначающими «заек», «котиков» или «рыбок», да и «дорогим» и «милым» пренебрегала. Только «родной» — всегда, едва ли не с самого начала знакомства. Паша стал мне именно родным человеком, а для меня это гораздо важнее самого ласкового слова.
Никогда не забуду, как впервые поцеловала его в ладонь. Мы сидели в кино, я в шутку щекотала его по внутренним линиям, а Паша в отместку ущипнул меня за нос. Я даже не поняла, как это произошло — сначала клюнула его руку, а потом крепко прижала его ладонь к губам. Казалось бы — мелочь, пустяк, но что со мной в этот момент творилось! Зашкаливающая нежность! Я даже не сразу сообразила, что произошло — настолько сильные были эмоции. И впоследствии мне нравилось целовать Пашу именно в его ладонь — широкую, сильную, слегка мозолистую.
Я сидела на кухне и пила чай с печеньем, когда позвонил Паша. Быстренько метнувшись к телефону, снова вернулась к чаю.
— Привет, родной, — тихо поздоровалась я, улыбаясь от уха до уха.
— Привет, — так же тихо и немного хрипловато ответил Паша.
Ничем непримечательный разговор о том, что он договорился о прохождении практики в хорошем ресторане, что в кинотеатрах новую комедию крутят, которую было бы неплохо посмотреть. А потом…
— Кать, я тут подумал…
— О чем подумал? — вроде бы причины к волнению нет, но я резко напряглась.
— Да ты, наверное, откажешься… — Паша пошел на попятную, зажался. — В общем, как ты отнесешься к тому, чтобы вместе…
— Что вместе? — слова моему любимому человеку явно давались с трудом.
— Ну, вместе жить.
— Где жить? — уровень моего интеллекта продолжал скатываться к нулевой отметке.
— Квартиру вместе снимать.
Печенька, которую я только что проглотила, стала пресловутым комом в горле. Я откашлялась и, собрав остатки здравого смысла, ответила:
— Нет, Паш. Извини, но мы с тобой еще не так долго встречаемся, чтобы вместе жить.
4
Видит Бог, как я жалею о том своем решении! Я тогда очень хотела согласиться и с пионерским призывом «Я готова!» в тот же вечер собрать вещи, но тем не менее отказалась. Господи, о чем я думала в ту минуту? Больше эту тему Паша никогда не открывал.
Да, действительно, это была моя самая большая ошибка. Если бы мы с Пашей вместе жили, то проблем было бы гораздо меньше.
Но все они случились гораздо позже, а до этого мы не расставались. Наша любовь прошла и дорогой ресторан на умопомрачительно высоких каблуках, и зимнюю рыбалку в огромных валенках с резиновыми калошами. Нет, мы и ругались, как это у всех бывает. Чаще всего Паша — отсчитывал меня как нашкодившую школьницу, если я не так посмотрела, не то сказала, по-другому сделала…
Сейчас я понимаю, что причины конфликтов, которые и конфликтами-то не назовешь — так, взаимные бзики — были выдавлены из пальца и глупы до маразма. Даже несколько смешно вспоминать. Смешно, а от того еще грустнее.
— Паш, мы же договорились поехать на море вместе! Почему ты едешь с друзьями без меня?
— Мать посоветовала ехать с друзьями.
— Ах, мать… А своего мнения у тебя нет?
— Кать, не начинай…
— Кать, сколько можно забывать у меня заколки?
— Это обычные заколки, Паша! Я же не апокалипсис устроила.
— Уж лучше бы апокалипсис. Мне мать весь мозг уже съела.
— Паш, ты испортил мне праздник.
— Сама виновата. Надо было в клуб пойти вместе со мной.
— Я не хочу идти в клуб!
— Это твои проблемы.
Я не устраивала истерик. Даже не кричала на него никогда. Просто замыкалась в себе. Я была спокойной, но… как бы так правильно сказать? С бзиком, да. Если меня что-то очень сильно не устраивало, то я пыталась уйти. Не важно — день, ночь, главное — покинуть место, где меня обидели. Паша поначалу был уверен, что никуда, дескать, я не уйду — знал, что от него меня разве что самосвал оттащит.
Я всегда первая извинялась даже тогда, когда ни в чем не была виновата. Даже когда Пашина ошибка была очевидна. Ему самому прощения просить не надо было — я всегда все прощала заранее. Как сказано в одной из книг Натальи Нестеровой: «В нашей жизни есть такие люди, которым мы прощаем все. На обиды закрываем глаза, на недостатки не обращаем внимания. Потому что любим. Потому что не можем жить без их тепла, улыбки, объятий…» В моей жизни таких людей всегда можно было пересчитать по пальцам одной руки. И Паша всегда будет входить в их число.