— Успокойся и запомни одну вещь, — слова де Варда звучат твердо и настойчиво. — Хоть Мэтт и пытается скрыть, но я вижу, что он любит тебя, — Джеймс замирает и поднимает опустошенный взгляд от пола, косится неверяще, пока Тим продолжает. — Я не знаю, что между вами произошло, да и думаю, этого мне знать не положено. Но в одном я уверен: что ты, что он, вините только себя. Из-за не сказанных вовремя слов, или же простого непонимания, но это становится стеной между вами.
Джеймс просто не может в это поверить. Его больше не трясет так сильно, а потому Тим отстраняется, садится удобнее и снова прикуривает.
— Вы никогда не говорили с ним о детстве? — вдруг спрашивает он. Уильямс удивленно косится на де Варда, но качает головой — о своем детстве он вообще старается не говорить. — А зря, — хмыкает тем временем Тим. — Что-то мне подсказывает, что корень вашего недопонимая, как и твоей нелюбви к альфам лежит именно там.
В воздухе снова повисает серое облако дыма.
— С Мэттом что-то произошло в детстве? — Джеймс нервно сглатывает и впервые задумывается о том, что никогда даже не предполагал копаться в прошлом Уильямса. Тот выглядел приличным ребенком из хорошей семьи, и этот образ не оставлял сомнений у Джеймса ни разу.
— Можно и так сказать, — Тим откидывается обратно на спинку, а взгляд становится чуть более отстраненным и далеким. — Я, знаешь ли, далеко не пример хорошего отца, и очень долго не замечал, как мои поспешные решения влияют на моего же ребенка.
Де Вард вздыхает и протягивает Джеймсу пачку с сигаретами. Тот вытягивает одну, торопливо прикуривает и окончательно обращается в слух — в душе уже успевает поселиться непонятное волнение.
— Ты же был у нас дома, верно? — Тим не дожидается кивка, он знает это точно. — И наверняка рассматривал фотографии на полках. Никогда не задумывался над тем, почему в нашем доме нет ни одного упоминания второго отца? — Джеймс ловит на себе внимательный взгляд и качает головой. Эти мысли проскальзывали слишком мимолетно, и Уильямс никогда не задумывался над этим всерьез. — А потому что Мэтт его боится. Но еще больше он боится стать таким, как он.
— Он что-то делал с Мэттом? — Джеймс и сам не замечает, как в душе поднимается неконтролируемая злость к неизвестному, которая подпитывается и собственными воспоминаниями об Андре. Но Тим качает головой.
— Не с Мэттом, со мной, — он прикрывает глаза и снова вдыхает глубже, словно пытается собраться с мыслями. — Я считал, что ребенку нужна целая семья, воздействие двух взрослых, для полного воспитания. И потому до последнего закрывал глаза на все, что происходило в моем доме, — Тим смотрит на родные стены, неторопливо обводит взглядом все полки с фотографиями и слабо усмехается. — А Мэтт видел все. Видел, как его папу избивают и прессуют. Видел, как его принуждают и причиняют боль. Последней каплей в огромной чаше стало то, что Мэтт попытался меня защитить, бросился перед мужем, а тот попросту отшвырнул его от себя, как какую-то вещь, — казалось, что де Вард отчетливо видит сейчас перед глазами именно эту картину — в зеленых глазах мелькнула давно забытая ярость. — Наверное, это и открыло мне глаза. Я, как дурак, верил, что муж просто придерживается старых устоев на счет омег, но дорожит семьей. На деле же мы были ему абсолютно не нужны. Он завидовал моей тогда еще растущей карьере и считал, что я купаюсь в деньгах и не делюсь с ним. Завидовал, и срывал всю свою злость на мне, считая, что ему, как альфе, позволено все, а омега попросту не посмеет поднять руку, — Тим вдруг грустно рассмеялся, и мотнул головой, стараясь вырваться из затянувших сетей прошлого. — Тогда мне помог Хенрик и приютил у себя, хотя сам был с маленьким ребенком на руках и едва ли сводил концы с концами. Мы не были семьей, но работали вместе, таскали с собой маленьких Мэтта и Альфреда, пока сами были на площадке. Я все время боялся, что нагрянет муж и попытается забрать моего ребенка — развод ведь еще не был оформлен. Но еще больше меня пугал Мэтти — он боялся, отвергал свою природу, ненавидел себя, — де Вард слабо вздрагивает и сжимает сильнее пальцы на подлокотнике. — «Я ведь тоже альфа, неужели я буду таким же?» — вот, что он говорил мне тогда. Поэтому, едва дела пошли в гору и у меня набралось хоть немного денег, я просто затаскал Мэтта психологам. Со временем это дало свои плоды, но некоторые страхи все же не убираются из памяти, верно? Я знаю, что Мэтт до сих пор боится стать копией отца, его пугает сама мысль о принуждении.
Тим замолкает, переводя дух, а Джеймс сидит, как громом пораженный, стараясь рассортировать все в своей голове. Недостающий кусок мозаики, наконец, встает на свое место и плотно соединяет весь спутанный клубок, превращая его в цельную картину, на которую Уильямс смотрит под иным углом. И ему становится откровенно не по себе.
— Вот же черт… — шепчет он, старательно вспоминая весь разговор в спальне. — Твоего ж папу… — ругается он, впечатывая в диван кулак под внимательным взглядом Тима.
«…поверить не могу, что снова начал встречаться с альфами после всего этого дерьма…»
«Завести отношения так далеко, только чтобы узнать правду».
«Ненавижу себя».
Джеймс только сейчас полностью осознает, что мог подумать Мэтт и до чего накрутить себя. Становился ясным и его испуг, и эти неясные извинения, да и те слова, когда Джеймс ненароком обмолвился, что «обязанность омег ублажать альф». Все это, вплоть до поведения самого Мэтта становится абсолютно понятным, и Джеймс подскакивает на месте, напрочь забывая, где вообще находится и кто сидит напротив.
— Мне нужно с ним поговорить, — шепчет Джеймс, впервые чувствуя себя настолько уверенным и живым. — Нужно, черт возьми… Этот дурак!
Уильямс даже не видит легкой улыбки Тима и его хитрого, внимательного взгляда на себе. Де Вард смотрит с теплотой на этого омегу, потому что за всеми словами, за всеми жестами чувствует его любовь к Мэтту. Это видно невооруженным глазом, иначе бы Тим никогда не доверил подобную информацию незнакомцу. Это видно столь же явно, как и забитый взгляд Мэтта весь последний месяц.
— Дети, — шепчет одними губами он.
Джеймс с Мэттом и правда еще совсем дети. Но Тим твердо уверен, что этому человеку может доверить своего сына. Осталась лишь самая малость….
— Спасибо Вам! — вдруг произносит Джеймс. — Кстати, а вы не знаете, куда пошел Мэтт? — в голосе теплится слабая надежда, но тут в прихожей громкой звякают упавшие ключи.
— Судя по всему, он уже здесь, — хмыкает довольно Тим и торопится на кухню, подхватывая чашки со столика.
Комментарий к Глава 31. За душой
https://vk.com/wall-141841134_266
========== Глава 32. Сюрприз ==========
Мэтт буквально влетает в родной дом и торопливо стягивает с себя легкую куртку и грязную сырую обувь — весенняя погода к ночи портится окончательно. Ему не терпится посоветоваться с отцом, не терпится хоть куда-то вылить все свои мысли, а потому он не обращает внимания ни на что, в том числе на знакомую пару кроссовок у двери.
— Пап? — Мэттью такими же быстрыми шагами несется в гостиную, и вдруг останавливается как вкопанный.
На кресле сидит Джеймс — живой, настоящий, явно не мираж или призрак больного воображения. Он смотрит на него внимательно, серьезно, и словно собирается что-то сказать. У Уильямса в груди перемыкает от одного лишь этого родного взгляда, направленного точно на него, от одного хвойного запаха, который разом захватывает все внимание.
— Нам нужно поговорить, — слова звучат в унисон, когда Мэтт подскакивает к креслу, а Джеймс резко поднимается с места.
Мэтт никак не может восстановить дыхание — ведь до дома он попросту бежал, а Джеймс тем временем жадно всматривается в родные черты лица и втягивает теплый аромат альфы. Быть рядом с ним снова — чертовски правильно. Весь мир сужается вмиг до одного лишь Мэтта и больше абсолютно ничего не имеет значения.
— Молодые люди, мне вам не мешать или пойдете в комнату? — высовывается из дверного проема Тим, и Мэтт заметно краснеет и отводит в сторону взгляд. Уильямс, кажется, и правда забывает, что они здесь не одни. Но переводит дыхание, вскидывает взгляд и нервно улыбается.