На деле он, конечно, знает, что это не так. Ване и одного Альфреда с шилом в пятой точке хватает сильнее, чем «более чем», а уж от армии их, да даже от пары, он бы точно повесился на ближайшей люстре в виде цветочка. К слову, смотрелось бы миленько. Розовый кабинет, голубенькие шторки, трупик менеджера на цветочке… и никаких больше Альфредов! Идиллия просто. Но Ваня даже в этом случае не без оснований опасался, что Джонс достанет и в загробном мире. Черта у него была такая — доставать везде, даже где достать в принципе было нереально.
— Да ладно тебе, Ванечка, день хороший, птички за окном поют, солнышко светит, самое то для встреч.
Где там Джонс нашел птичек в середине-то сентября, и солнце среди проливного дождя для Вани так и остается загадкой. По всей видимости те устраивают веселую вечеринку в голове у Альфреда, потому как лицо его выглядит просто до неприличия довольным, аж зубы от этого довольства сводит. Ваня вдыхает поглубже и ловит ускользающий дзен. Раз мороженка, два мороженка… Но образ Альфреда вплетается даже в ровный счет сладостей и деться от него никак не удается.
— Да когда ж ты отвяжешься?
Ваня даже больше не посылает. Предыдущей сотни раз хватило, чтобы понять, что на Альфреда оно либо не действует совсем, либо работает с точностью до наоборот. Он просто покорно терпит и надеется, что Оливер вернется поскорее и прогонит обнаглевшего ведущего со своего кресла и из этого кабинета. В идеале еще и из жизни Брагинского, но на это рассчитывать не приходится.
— Когда ты согласишься встречаться со мной! — радостно отвечает Джонс. Хмурая мина на лице Ивана его явно совсем не смущает, как и откровенно нервный тик.
— А с чего ты вообще взял, что я соглашусь? — делать все равно нечего, а молчать себе дороже — Альфред ведь тогда продолжит дальше заливать про своих птичек и неземную любовь.
— Потому что ты сам этого захочешь, — Ваня удивляется, как от такой широкой улыбки еще не трескается лицо Джонса. Удивляться наглости не приходится — Альфред вообще сгусток наглости и самоуверенности, такой, что и Гилберту фору даст.
— Вот уж боже упаси, — отнекивается Ваня как раз вовремя.
— Меня ждете, птенчики?
В кабинет вплывает гендиректор, и Брагинский выдыхает со слишком явным облегчением. Оливер пару секунд косится на занятое собственное кресло, а потом почти нежно выставляет Джонса за шкирку из своего кабинета. Ваня с чистой совестью начинает говорить о работе, и только в мыслях молится, чтобы к окончанию разговора Альфред не ждал его за дверью кабинета. Почему-то вариант выйти через окно по пожарной лестнице кажется не таким уж плохим.
Комментарий к Глава 4. Незадавшийся день
https://vk.com/wall-141841134_75
========== Глава 5. Странные ==========
— Я вижу, ты уже неплохо освоился, — после окончания рабочего дня заходит Мэтт в кабинет к Джеймсу, от которого как обычно чувствуется слабый горьковатый запах, забитый раздражающей синтетикой лекарств. Уильямс чуть дергает головой, стараясь не обращать на это внимания и направляется к полкам.
Так уж выходит, что склад старой и не особо важной документации находится именно здесь, а потому Мэтт зачастую навещает Джеймса. Конечно, иногда он заходит и просто так, помня о просьбе Оливера, но в такие моменты Уильямс, и без того нелюдимый, вообще готов метать молнии и убивать взглядом.
— Каким идиотом нужно быть, чтобы не освоиться за месяц? — фыркает в ответ Джеймс, не отрывая взгляда от монитора. В этой язвительности и грубости весь он.
За окном уже совсем темно. Вся съемочная группа уже давно расходится по домам к тому моменту, разве что Гилберт еще задерживается в студии под предлогом проверки техники, которая знатно барахлила на записи. Из-за этого сейчас сидит дольше обычного и Джеймс — весь материал скачет, и вместо привычных шаблонов заниматься им приходится вручную.
— Что ж, тогда я рад, — улыбается Мэтт и достает с полки очередную папку, спешно пролистывая ее в поисках необходимой бумаги.
Удивительно, но он, наконец, привыкает к манере общения Джеймса. Его грубость и замкнутость больше не выбивают Мэтта из колеи, и даже абсолютный игнор в курилке со стороны Джеймса больше не вызывает недоумения. Вместо этого в душе появляется смутный интерес к этому парню. Мэтт все чаще ловит себя на мысли, что присматривается к Уильямсу, когда тот оказывается в зоне видимости, вслушивается в его разговоры в курилке и запоминает истории Гилберта об этом парне. Это не романтический интерес, боже упаси, Мэтт очень хорошо чувствует отношение к себе и о подобном даже не задумывается. Но с точки зрения личности Джеймс интересует его все сильнее.
Мэтт всегда увлекался людьми, их взаимодействием с обществом и личностной составляющей. Он мог бы стать неплохим психологом, если бы не отцовская карьера, но даже на работе эти способности Уильямсу весьма помогают, отчего он и может грамотно распределять все обязанности и учитывать в работе особенности каждого. С Джеймсом пока все идет не так гладко. Мэтт привык сам общаться, чтобы невзначай узнавать ближе людей и их предпочтения, но Джеймс словно изначально отгораживается от него высоченной каменной стеной. Мэтт поначалу предполагает, что всему виной природа — омеги часто недолюбливают альф и держатся от них на расстоянии, но даже с Альфредом Джеймс ведет себя куда более открыто, хотя по нему и видно, что Джонс тому абсолютно не нравится.
И все же Мэтт продолжает копать глубже. Он пытается вытянуть Джеймса на разговор хотя бы в те редкие минуты, когда дела заносят к нему в кабинет, и цепляется за все фразы, кинутые с явной неохотой, но Джеймс и тут легко пресекает все попытки сблизиться. Мэтта все сильнее гложет любопытство, в чем же причина такого отношения, но спрашивать напрямую не в его правилах, в конце концов, мало ли какие тараканы сидят у человека в голове.
— Долго ты еще будешь мельтешить перед глазами? — недовольный хриплый голос долетает до Мэтта сквозь толщу мыслей. — Отвлекает, — фыркает Уильямс.
Он и правда нервно стучит пальцами по мышке чуть громче, чем обычно, а брошенный исподлобья взгляд явно предназначается для убийства. Но Мэтт только мягко улыбается. Он привык улыбкой и мягкостью сглаживать все углы в общении, вот только с Джеймсом это работает откровенно говоря фигово, если не с точностью до наоборот.
— Скоро уйду, Феликсу срочно понадобились старые эскизы костюмов, а они… — Мэтт не успевает закончить.
— Мне похуй, что тебе здесь надо, — обрывает его на полуслове Джеймс. — Просто не будь таким тормозом и выметайся скорее.
Мэтт молчит и сверлит Уильямса нечитаемым взглядом. Слабая улыбка так и не сползает с его лица, вот только Джеймсу с секунду кажется, что он наконец-то довел этого парня до точки кипения, что сейчас случится долгожданный взрыв и слетит вся эта дружелюбная маска. Но Мэтт молчит и пронизывает взглядом точно насквозь, а после возвращается к делам.
— Скоро уйду, — повторяет спокойно — слишком спокойно! — он, словно не в его адрес сейчас прозвучала явная грубость.
Джеймс едва ли сдерживается, чтобы не треснуть кулаком по столу. Не при этом чертовом Уильямсе показывать свое бешенство и эмоции, не при нем срываться и открывать себя. Джеймс и сам не до конца еще понимает, что выбешивает его в этом парне настолько сильно, но сам факт его присутствия рядом, витающий в воздухе тонкий мягкий запах просто выводят из себя.
А Мэтт тем временем заканчивает и собирает в стопочку все бумаги. Он все так же улыбается и чуть ли не светится своей добротой и спокойствием, и лишь когда выходит за дверь, позволяет себе вздохнуть чуть глубже, чтобы привести мысли в порядок. Что ж, это уже что-то новенькое. Мэтт догадывался, что Джеймс его недолюбливает, да и сложно было не догадаться, когда в его сторону постоянно летят едкие комментарии и недовольство, но что все настолько запущено в его голову не приходило. Это перевешивает чашу интереса окончательно, а потому Мэтт идет по коридорам чуть быстрее, относит в гримерку бумаги для Феликса, а затем торопится на площадку.