-Я тебе так скажу. Несмотря на то, что мы живем по понятиям, все же благородство в нашем криминальном мире встречается редко! Но ты-моя дочь, мой единственный ребенок! Моя задача тебя защищать, в том числе от ублюдков, подобным Гору. Он положил на тебя глаз, и как я понял, убирать лапы от тебя не собирался! А я не собирался сидеть и ждать, когда он причинит тебе вред. Пошел на опережение. Но теперь, я думаю, он оставит наконец тебя в покое!
-Да, но твои люди едва его не убили!-воскликнула я с негодованием, а перед глазами предстала картина окровавленного Яна, лежащего на земле у дерева. У меня на руках умерла мать, а сегодня у меня на глазах истекал кровью еще один человек. И мне было горько осознавать, что мой родной отец имеет к этому отношение.
Виктор озадаченно взглянул на меня, затем нахмурился. Между его бровями пролегла глубокая морщина.
-Парень он молодой, крепкий! Уверен, он выкарабкается!-заключительно произнес Шелест-Но у меня складывается впечатление, что ты его защищаешь. Он тебе нравится?
Мои глаза округлились от услышанного. Лицо скривилось в брезгливой гримасе.
-Нет конечно! Какой вздор! Мне чисто по-человечески было его жаль! Поэтому пришлось вмешаться!
-Хорошо! Тогда пообещай мне больше никогда не лезть в мои дела!-голос отца смягчился, в глазах появилось теплое сияние- Учись, встречайся с подругами, живи в свое удовольствие.Все остальное предоставь мне!
-Ладно! Но хочу задать последний вопрос и больше мы этой темы касаться не будем!
-Задавай!
-Ты, Гор и его отец теперь будете враждовать?
-Возможно!-лицо отца вновь стало суровым.
-Означает ли это, что будет снова пролита кровь?-я посмотрела в холодные голубые глаза Виктора.
-Ты сказала, что задашь последний вопрос. Ты его задала. На этом все! А теперь, девочка, иди, отдыхай!
По тону отца я поняла, что больше ничего от него не услышу. Виктор Шелестов-человек с железной волей. Его невозможно заставить что-либо сделать, если он того не желает. Разговорить-тем более.
Я подошла к нему, приобняла за плечи и поцеловала в гладко выбритую щеку. Затем вышла из кабинета. Я поднялась в свою комнату, села на кровать и задумалась. Я обещала Шелесту, что больше не стану влезать в его дела. Но было кое-что, что я обязана была сделать. И если поразмыслить, это нельзя было назвать вмешательством.
Я достала мобильный из карманов джинсов и набрала номер клиники, в которую скорая отвезла Яна. Я боялась, что сейчас мне скажут, что он скончался. Отчего то мысль о том, что его может уже не быть в живых заставила сердце болезненно сжаться.
-Врачи борются за его жизнь! У него три колюще-режущих ранения в брюшную полость, были задеты жизненно-важные органы, кроме того, он потерял много крови. Пока рано давать прогнозы! Позвоните позже!-сказали мне на том конце трубки после моего вопроса о состоянии Доброгорского.
Еще несколько часов я провела в подвешенном состоянии. Я не могла думать не о чем другом, кроме того, что сейчас с Яном, будет ли он жить. О сне не было и речи, хотя время было довольно позднее. Наконец, решив, что сейчас уже можно сделать повторный звонок, я вновь набрала номер клиники и задала вопрос о состоянии Яна.
-Состояние Доброгорского стабильно тяжелое, но шансы на то, что он будет жить, есть!
-Насколько велики эти шансы?
-Пятьдесят на пятьдесят!
В течение пяти следующих дней я периодически звонила узнать о состоянии Яна. Был порыв самой отправиться в клинику и взглянуть на Доброгорского. Однако я помнила об обещании отцу больше не вмешиваться в его дела. Не хотелось нарушать данное слово. Тем не менее, возможность своими глазами увидеть Яна мне вскоре представилась.
После обеда в студенческом кафе мне стало плохо. С режущей болью в животе и рвотой меня отправили в клинику. По счастливому, а может и нет, совпадению, мои телохранители отвезли меня в ту же клинику, в которой находился сейчас Доброгорский. У меня диагностировали пищевое отравление. Мне промыли желудок, после чего мое состояние значительно улучшилось. Было назначено лечение, после чего меня хотели провести в палату. Врачи настаивали на том, чтобы я сутки провела в клинике под их наблюдением. Но я чувствовала себя отлично и от госпитализации отказалась.
Пользуясь тем, что я находилась в том же медицинском учреждении, что и Гор, решила взглянуть на Яна. Моя охрана отлучилась выпить кофе, пока мне промывали желудок. Пока их не было рядом, я начала осуществлять задуманное. У первой же встреченной медсестры поинтересовалась, в какой палате находится Ян Доброгорский. От чего-то я была уверена, что имя Гора известно каждому работнику клиники. Я оказалась права. Во всяком случае именно эта медсестра это знала.