К сожалению, некоторые доктора диагностических специальностей лишены способности критически оценивать свой диагностический талант – то ли с юмором у них не всё в порядке, то ли они забыли о том, что их знания анатомии человека чисто книжные или, в лучшем случае, муляжные, и что последний раз они видели человека изнутри много-много лет назад – на университетском курсе нормальной анатомии.
Поэтому хирургу лучше всего пользоваться для своих целей одним или двумя специалистами-рентгенологами – сравнивая их заключения со своими оперативными находками, он быстро определит достоверность выводов каждого из них. Лучший рентгенолог – тот, кто иногда забегает к тебе в операционную посмотреть, как выглядит на самом деле то образование в животе, компьютерное изображение которого он видел при ультразвуковой или рентгеновской томографии.
Гинеколог, выполняющий УЗИ каждой своей пациентке перед операцией, заслуживает больше уважительного доверия, нежели специалист-рентгенолог. При условии, разумеется, что речь идёт о гинекологе-специалисте, прошедшем соответствующий тренинг УЗИ на хорошей кафедре акушерства и гинекологии. Но и гинекологи-специалисты бывают неважные, и учебные кафедры бывают разные… Даже во всяких там Америках…
В моём возрасте любой хирург обладает подкорковой/подсознательной способностью решать вопрос о показаниях к операции при полнейшей неспособности изложить на бумаге все те признаки, которые позволяют ему отстоять это – ПРАВИЛЬНОЕ (!!!) – решение.
Последний раз при моём шутливом объяснении студентам этого «феномена хирургов-стариков» Игнат Монсон заметил:
– Это по причине твоих седых волос.
На мне висит приятная для болтливого старика обязанность вести утреннюю получасовую «пятиминутку» – приём доклада отдежурившей бригады хирургов: вот где простор для «покуражиться над молодыми» и «себя где надо и не надо показать»!
Всем известно, что хирурги любят прогуляться шуткой в адрес гинекологов по поводу их неумения заштопать дырки в кишке, которые они сами нередко делают во время экстренных операций (кесарева сечения, например) или при плановых гинекологических вмешательствах. Это правда.
Но когда эти шутки задевают интересы женщин, поступивших ночью с «острым животом» неясной природы, я не поддерживаю политику «сплавить больную гинекологам». У меня есть ещё повышенное чувство скрытой опасности: «Тут что-то не так!»
Если больная, «сплавленная» гинекологам, поступила в ночь, когда весь «intake» за моей бригадой, я направляюсь смотреть её в гинекологическое отделение. Бывали случаи, когда гинекологи открывали живот пациентки, переведённой им хирургами под флагом, скажем, «перекрута кисты яичника», а потом с радостными возгласами звали в операционную хирурга:
– Аппендицит! Аппендицит!!!
Я предпочитаю сам поворчать во время операции:
– Ах, уж эти мне гинекологи… Опять нам гинекологический тазовый абсцесс сплавили.
На прошлой неделе ночные хирурги попросили доктора Ахмеда посмотреть неясную больную с болями в правой подвздошной области. Иранец-персиянин поводил по животу женщины датчиком УЗИ-аппарата, слазил пальцами куда надо и заключил:
– Перекрут кисты правого яичника. Переводите женщину к нам – я её завтра прооперирую.
Перс запоздал с операцией – я успел посмотреть женщину и быстро-быстро организовал её перевод на наш операционный стол. Степень страдания больной не укладывалась в относительно благополучный диагноз «перекрута кисты». Во время лапаротомии – заворот тонкой кишки с некрозом её петли в области илеоцекального угла. Мы избежали небольшого конфуза. В присутствии заведующего гинекологическим отделением доктора Шах я сказал своим молодым по этому поводу:
– Ребята, задержка с операцией по поводу любой гинекологической патологии воспалительной природы не убьёт больную, а вот просмотр сходного по клинической картине острого хирургического заболевания может закончиться трагедией. Поэтому в сомнительных случаях оставляйте женщину под нашей опекой – всем хорошо будет.
Большой хирургический опыт не избавляет тщеславного хирурга от ошибок диагностики, связанных с переоценкой своего понимания УЗИ и личного опыта его применения. Как-то поступила к нам больная с неясными болями в большом – типично бурском – животе. Первоначально думали о грыже пищеводного отверстия диафрагмы – довольно распространённое заболевание у местных тучных людей. Доктор Монсон исключил этот диагноз при эзофагогастроскопии. Рукастый Игнат сразу же осмотрел живот пациентки с помощью аппарата УЗИ – кроме асцита (жидкости в животе) другой патологии он не нашёл.