Обращаюсь к своему регистрару (он у нас единственный в отделении):
– Рональд, ты теперь понимаешь, насколько поучительно для тебя день за днём наблюдать таких сложных больных – сколько вопросов с множеством неизвестных?
– О, да, доктор Рындин! Между прочим, мы хотим показать вам одну фотографию – она может доставить вам удовольствие… – он начинает колдовать с цифровой камерой. Олег хитро улыбается. Рональд Маринга показывает мне фотографию мордатого парнишки, в котором я с трудом узнаю мальчонку, оперированного нами более десяти раз по поводу осложнений аппендицита.
– Здорово! Поздравляю!!! Камеру сам купил? Правильно, нужно следовать примеру своего папы, доктора Мацеевича, – у него богатейшая коллекция хирургических больных… ну, и у деда – доктора Рындина…
Ведущими беспокойными симптомами первых дней после моего возвращение (я посещал больную весь уик-энд) были постоянная необходимость кислородной маски и неуклонное падение гемоглобина на фоне регулярных гемотрансфузий.
– Нужно проверить свищевой ход от duodenum к коже.
В воскресенье я выяснил, что у нас есть дежурный рентгенолог.
– Слушайте, коллега, мне нужно срочно проверить – нет ли затёка жёлчи в парадуоденальное пространство. Давайте сделаем исследование с гастрографином, а?
– Это не срочное исследование.
– Вы считаете, что для больной с 38-дневным парентеральным питанием вопрос питания не является срочным??? Вы, коллега, сами сколько раз сегодня откушать изволили?
– Если вы настаиваете, звоните нашей заведующей доктору Джета.
Рассказ про доктора Джета – заведующую рентгенологическим отделением со стажем работы рентгенологом один год – занял бы ещё пяток страниц. Не место сейчас…
– Фак ю и твою Джету… – промыслил я и бросил трубку.
– Давай, голубушка, начнём пить по чуть-чуть просто водичку, ага? – говорю Хильде.
После обеда в воскресенье из меня всё-таки и вынули согласие на перевод больной в палату – нужен был лёгочный вентилятор для тяжёлого больного.
В понедельник даём больной гастрографин – контраст заполняет начальные отделы duodenum, виден тоненький усик свища, но никаких затёков.
Во вторник Хильда жалуется на боль в правом фланге живота – там отёчность подкожной клетчатки. Гнойник? Удерживаюсь от пункции… Завтра сделаем КТ живота…
В среду в 12:00 доктор Джета организует часовой митинг сотрудников своего отделения и хирургов – она не может по семейным причинам проходить на такой же наш митинг по средам в 7:15. Маховский просит нас всех быть на этом митинге.
Я уже дважды приходил на этот митинг за 5 минут до назначенного срока – никого из хирургов не было. До начала митинга обращаюсь к поляку, с которым мы делали моей Хильде исследование с гастрографином:
– Слушай, пан доктор, я чувствую, что у больной где-то там абсцесс сидит – мне нужно выбрать наилучшую точку для дренирования гнойника. Давай начнём с ультразвука, а при необходимости сделаем КТ, ага? Поляк:
– Сори, доктор. Сегодня на УЗИ и КТ работает другой доктор.
Подзаведённый, я направляюсь в кабинет, где должен проходить наш учёбный рентгено-хирургический митинг. Появляется Маховский с упирающимся Марчишем Поспишем.
– Андрю, пока другие хирурги на подходе, я хотел бы коротко высказать вам и доктору Джете своё мнение по двум проблемам и услышать ваше мнение.
– Давай…
– Ну, во-первых, мне трудно принять ситуацию, когда хирург приходит в воскресный день к своему осложнённому после операции больному и находит, что больному нужно срочно выполнить то или иное рентгенологическое исследование, а дежурный рентгенолог – вернее, молодой регистрар, считает, что это исследование «не срочное» и отказывается помочь.
Второе, мне представляется, что сложным и тяжёлым больным, особенно после операции, все виды рентгенологических исследований должен делать один рентгенолог совместно с оперирующим хирургом – только в таком случае можно получить надёжную в диагностическом плане информацию.
Меня прерывает доктор Джета:
– Сори, у меня нет времени выслушивать ваши спичи.
– Тогда, простите, мне тут делать нечего, – я поднимаюсь и иду к выходу.
Лицо Маховского багровеет:
– Марчиш, ты тоже можешь идти – мы должны поговорить с доктором Джета.
В тот же вечер меня что-то прямо-таки крутило изнутри:
– Иди, посмотри больную…
Пришёл в палату.
– …А ваша больная в рентгеновском отделении… на КТ…