Возьмём, к примеру, сосудистую хирургию – хирургическое мастерство, которое я очень люблю, но которому так и не был обучен. Теперь вот мои больные за эту дырку в моём образовании отдуваются.
Я люблю хирургов, которые могут что-то, чего я совсем не умею делать, – поэтому я виртуально увнучил-усыновил доктора Андрея Шалашова, плачущегося в своём стремлении уйти на пенсию в 40 лет сосудистого хирурга. По той же причине я с затаённым обожанием смотрю на моего совсем юного гостя, Максима Прищепова.
Этот Прищепов – вундеркинд. Ну, по нынешним временам, в России только русские старики с иными языками, кроме матерного, трудности испытывают, поэтому свободное владение Максимом французским и английским – это не ахти какое чудо. Но он мне как-то в споре бросил:
– Да я в медицине уже 14 лет…
– Прости, как так?
– Да, я в медицинский институт в 14 лет поступил.
Ну, ба-ааа-алин, чистый вундеркинд!
Нет у нас в провинции сосудистого хирурга, а нужда в таком специалисте при населении за 5 млн большая.
Что-то такое по сосудистой части делает старик Кронье: аневризмы брюшной аорты, аорто-бедренное шунтирование, варикоз вен на ногах…
Пытался что-нибудь изобразить по части улучшения кровоснабжения ног Джеймс Томсон, но почему-то все его аорто-бедренные шунты я позже находил затромбированными – и ноги его больным спасти не удалось.
Список операций на сосудах у моего коллеги Тхлелане исчерпывается двумя названиями: формирование на запястьях артерио-венозных фистул для гемодиализа у больных с хронической почечной недостаточностью и очень осторожное удаление варикозных венозных узлов на ногах.
По моей непрофессиональной оценке, Андрю Маховский, сертифицированный сосудистый хирург, очень даже неплохо справляется с операциями при аневризмах брюшной аорты, но таких случаев в провинциальном государственном госпитале маловато. Больные с другой сосудистой патологией (травма сосудов, диабетический тромбоз сосудов нижних конечностей) приходят довольно поздно, поэтому других блестящих свершений Андрю продемонстрировать нам не удаётся, а без ежедневного тренинга любой хирург быстро теряет свои навыки.
В этой связи и стал я пытать моего молодого друга Максима Прищепова, русского французика с острова Реуньон, вопросами по одной из его специальностей – сосудистой хирургии. Многое из его рассказов для меня в африканской деревне Полокване имеет чисто познавательное значение – всё это выше моих скромных, если не сказать более честно, представлений о сосудистой хирурги.
– Максим, а что вы делаете с нарушением кровоснабжения нижних конечностей?
– С гангренами? О, я люблю оперировать гангрены! До приезда во Францию я думал, что я гангрену оперирую правильно, а оказалось, что у них всё делают не совсем так!
– Прости, Максим, а что, французы отрезают ноги как-то по особенному?
Максим вежливо проигнорировал мой чёрный юмор:
– Они не отрезают ноги, а оперируют – пытаются восстановить нарушенное кровоснабжение и спасти большую часть ноги.
– Ты хочешь сказать, что если к общему хирургу пришёл больной сахарным диабетом с мёртвыми пальцами на стопе, то он не должен оттяпывать ему ногу ниже или выше колена, а обязан направить его сосудистому хирургу, так?
– Именно так! Конечно, не всё так просто. Да и сами сосудистые операции такого рода занимают 4–5 часов.
– О! – воскликнул обрадовано я с облегчением в душе.
– Операции по 4–5 часов – это не для нас!
Да, такие операции не для села – африканского ли, российского ли… Но честно ли для доктора африканской или, скажем, российской глубинки просто оттяпывать ноги, не задумываясь: «А, может, кто-то мог бы и спасти мужику ногу???»
Во время моего еженедельного обхода в госпитале Лебовахомо Хулио Сантойо – кубинский доктор с женой-буркой и бурского размера животом, показывает мне больную:
– Эта женщина поступила вчера. В направлении указано, что она была оперирована около полугода назад в Полокване, провинциальном госпитале по поводу саркомы правого бедра. Сейчас у неё такая же опухоль на бедре слева.
– Да-а-а… – изумлённо тяну я.
– Уникальная первичная множественность саркомы? Необычный метастаз саркомы одного бедра в мякоть другого???
Всё необычно: справа на коже внутренней поверхности бедра виден большой послеоперационный рубец, левое бедро чуть ли в два раза толще правого.
Кладу руку на левое бедро – не похоже на абсцесс.