Больная под местной анестезией вела себя исключительно мужественно, спасая мою задницу.
Я отправил её в палату, а сам остался помогать Тхлелане.
В конце операции верещит мобильник:
– Доктор Рындин, ваша больная кровит.
Чёрт! Понятно, что больная с хронической почечной недостаточностью, да ещё с добавками гепарина может кровить.
Открываю небольшие ранки в области хитроумных подкожных ходов катетера Hickman: кровь сочится между швами.
Заказываю для больной кровь и свежезамороженную плазму, а сам под местной анестезией накладываю дополнительные швы на кожу. Кровотечение останавливается. Прошу принести мне пакет со льдом, и помещаю его на область манипуляций.
На следующее утро опять сестра противным голосом радостно вопит в телефон:
– Доктор Рындин, кровь не поступает совсем!
– Бегу!
На ходу соображаю: «Вчера перестарался – перетянул кожными швами катетер…»
Снимаю кожные швы и чуть потягиваю катетер: при насасывании в 20-граммовый шприц кровь пошла со скоростью, требуемой правилами для искусственной почки.
Говорю сыну больной:
– Мне нужно самому ежедневно перевязывать ей рану. Пожалуйста, приходите ко мне в кабинет.
Больше они ко мне не приходили, а, по словам сестры из центра гемодиализа, катетер работает хорошо.
Я уже не думаю о денежных потерях, а только о том, чтобы не было нагноения в области катетера.
Через неделю поставить катетер Hickman меня просит другой терапевт – доктор Читати. На этот раз я не решаюсь играться с входом в верхнюю полую вену через подключичную – просто ввожу катетер через яремную вену.
(Кстати, Таня Юдина, ответственный врач за центр «искусственной почки» в нашем провинциальном госпитале, привезла с конгресса в Кейптуане новость: введение катетера Hickman через яремную вену считают предпочтительным. Мне трудно с этим согласиться, но на этот раз я уцепился за эту рекомендацию.)
На следующий день звонок доктора Читати:
– Доктор Рындин, у нас проблема – пациент не хочет играть в «марсианина с двумя антеннами на голове», хочет катетер в подключичную вену. Он преподаватель – ему на людях быть.
С трудом уговариваю больного смириться с «антеннами» на месяц:
– Потом я переставлю вам катетер.
Люблю оказывать незамысловатую экстренную хирургическую помощь при перикардитах у больных СПИДом: тебя зовут к едва-едва живому больному, ты ставишь ему дренаж в полость перикарда – больной тут же оживает, а через пару-тройку дней уходит домой на своих ногах.
Молодым российским докторам-хирургам скоро нужно будет делать много таких вмешательств – СПИД уже бодро шагает по необъятным просторам страны.
Несколько заповедей для молодых соотечественников.
Первое: никогда не пунктируйте полость перикарда по просьбе терапевта на основании только рентгенограммы грудной клетки – требуйте ультразвукового исследования сердца. А ещё лучше – научитесь делать эту несложную процедуру сами.
Второе: для полости перикарда очень удобно пользоваться набором для катетеризации подключичной вены.
Третье: каждый больной с перикардитом – особенный. Обычно в полости перикарда находят серозную или кровянистую жидкость, иногда гной. У последнего моего больного было обнаружено… Впрочем, расскажу по порядку…
Звонит мне доктор Читати и просит быстро посмотреть ВИЧ-позитивного больного с тампонадой сердца.
Прибываю. Смотрю рентгенограмму лёгких и данные УЗИ – огромное расширение сердца за счёт жидкости в полости перикарда.
Пунктирую перикард и вставляю катетер. Струя серозной жидкости не очень соответствует рентгенологическим находкам – всего за сутки отошло около 300 мл, а должно быть не менее литра.
На следующий день вместе с кардиологом, доктором Каримом, повторяем пункцию перикарда под контролем УЗИ – получаю тёмную кровь, которая быстро свёртывается. Уж не в полости ли сердца я? Но нет – кровь по катетеру еле-еле капает, а не бьёт струёй. На следующий день говорю доктору Читати:
– Ну, здесь может помочь только создание окна в перикарде. Правда, больной может умереть на столе. Ни один анестезиолог не даст ему общего обезболивания. Я делал такие процедуры под местной анестезией – могу сделать это и сейчас.
Через час доктор Читати звонит:
– Доктор Рындин, я договорился с Преторией – они берут больного. Ты не возражаешь?
– Фрэнсис, какие могут быть возражения? Я не хочу в этом маленьком городишке смерти моего больного на операционном столе. Я желаю ему доехать живым до Претории.