Работали как единый механизм: настолько слаженно и продуктивно, что буквально за три дня должны были закончить второй круг формации «Контур Земли».
Расширяли влияние рода на севере, шаг за шагом вытягивая границы. Но эта работа не имеет конца. В прямом смысле, хоть миллион столбов установи.
Во-первых, она в любом случае всё «сожрёт» и сделает частью себя.
Во-вторых, всегда будет ощущение, что нужно поставить ещё. Пока всю планету не обовьёт контуром, тяжело остановиться.
Так что пусть занимаются без меня.
То же самое касалось отца и Айгуль, которые занимались зверьми. То одного нужно переместить, то другому, загон на острове построить.
Проблемы, одна за другой. Они тоже приходили ко мне, просили помощи, но уходили с советами, как делать. Что их, собственно, не слишком радовало.
А вот единственной, кто по-настоящему доставал, была Ярослава Некрасова. Вот уж заноза в заднице.
Дел у неё толком не было. За что бы ни взялась, всё у неё через жопу. Поэтому, вместо того чтобы быть полезной, она просто доставала меня.
И сейчас, когда я почувствовал, что кто-то идёт, сразу понял:
«Это она».
Сестра подошла в странной кожаной одежде охотника, хоть и палило солнце. Как будто в лес собралась. Только лицо красное. Видимо, на обеде бахнула вина и теперь приперлась ко мне:
– Хочу с тобой серьёзно поговорить.
Причём с таким вызывающим тоном, будто в конце разговора собралась начистить мне лицо. Мне сразу не понравилось её настроение, поэтому я лениво махнул рукой и прогнал:
– Ой, иди в пень, Ярая. Я вообще сейчас ни с кем не разговариваю.
Глава 6 – Серьёзный разговор
Несколько раз пытался прогнать сестру, но та не уходила. Сначала просто стояла, затем подошла ближе и села рядом, как ни в чём не бывало, возле моего шезлонга.
– Ну что ещё?
Ярослава ничего не ответила, просто молчала. Но её присутствие всё равно мешало. Я же вижу её, слышу, как она дышит, даже чувствую запах её тела. Не то чтобы она воняла, просто чувствую запах.
Пытался сконцентрироваться на книге, но не мог. Даже подумал:
«Может быть, снова искупнуться?»
В этот момент сестра, казалось, уловила моё настроение, будто знала, что я собираюсь применить боевую технику «побега» и слинять в воду. По крайней мере, я так расценил её поведение, она вдруг спросила:
– Лёша, я хочу у тебя кое-что узнать. Ты ведь знаешь, почему род Некрасовых считается проводниками?
Вопрос касался истории рода, что меня заинтересовало, но я всё равно ответил неохотно.
– Конечно, знаю. А теперь иди.
– Ну скажи!
Я тяжело вздохнул:
– Из-за их навыка «Ока», – сначала ответил кратко, но почувствовал, что этого мало, и добавил: – Это чистая статистика. Те, кто сосредоточен на боевых навыках, рано или поздно погибают. Почти все, без исключения.
Она кивнула, будто ждала именно этого ответа:
– Да. Четвёртое испытание для многих избранных становится непреодолимым. «Золотым стандартом» считаются первые три. Именно после третьего девяносто девять процентов перестают идти дальше.
Цифры, конечно, условные, но суть верна. Даже в Империи есть указ: после третьего испытания нужно остановиться. Не рваться дальше и не пытаться пройти четвёртое.
Только Ярославу не интересовало четвёртое испытание, не интересовала статистика смертей. Её интересовал наш род, поэтому она вернулась к предыдущей теме:
– То есть один навык – «Око», может превратить обычную семью в род проводников?
Я кивнул, но уточнил:
– Это не только из-за навыка. Тут совокупность факторов. Навык не просто был – он передавался по наследству. По крайней мере, раньше. Сейчас в роду Некрасовых уже никто не обладает «Оком».
Когда я произнёс это, Ярослава странно на меня посмотрела. Так пристально, будто что-то уловила. Но я не остановился и продолжил:
– Дальше, дело в личном выборе. Наш предок, Пуро… он сам прошёл семь испытаний. Причём не в одиночку, а в паре с кем-то. Именно после этого за ним и закрепилась репутация проводника.
Имя у него было простое – Пуро. Фамилий тогда ещё не было. Про него вообще известно немного. История рода начинается уже с его сына, который и взял фамилию Некрасов, основал семью и начал вести записи.
Но Пуро… он был не просто прародителем. Когда о нём говорят, то говорят с уважением, почти как о легенде. Его считали гением. Не в смысле учёности, а в смысле выживания.
Он умел мыслить так, что даже в самых безнадёжных ситуациях находил выход. Там, где другие погибали – он проходил.