Лестница, ведущая вниз, была широкой. Под землёй находилась огромная площадка, с первого взгляда напоминающая спортивный комплекс.
Не просто спортзал, а просторная арена с различными разметками: в одном месте для игры в футбол, в другом для баскетбола.
Самое интересное, были и другие тренировочные зоны, для различных видов спорта. В том числе и для единоборств: бокс, самбо и другие.
Я спустился и сразу же замер:
«Ну ничего себе!»
Людей было много. Все относительно взрослые: казалось, лет по шестнадцать. Совсем маленьких детей не было.
Некоторые выглядели настолько крупными и взрослыми, что их легко можно было принять за восемнадцатилетних, а то и за двадцатилетних.
Также встречались разные школьные формы, как будто здесь собрались не из одной школы, а из десятков.
Складывалось впечатление, что День профориентации – это не просто какой-то школьный день, а большое событие. Такое, что способно собрать под одной крышей столько народу, что в огромном зале становилось тесно.
И вот, среди всей этой толпы, в основном занятой разговорами, я заметил его. Он сразу выделялся: худой, в очках с тонкой оправой. Одежда строгая, не бросающаяся в глаза.
Учитель с удивительно доброй улыбкой посмотрел на нас, поднял руку и позвал жестом, как бы говоря:
«Не стойте там, подойдите сюда!»
Мы с сестрой переглянулись, поняв, что наконец-то дошли до пункта назначения, и улыбнулись.
Когда подошли, учитель спросил:
– Что это вы, сиротки, растерялись?
Сказано было без злобы, по-дружески. Но всё равно, неприятное упоминание о том, что у нас нет родителей. Меня это не сильно задело, я просто подтвердил свою догадку:
«Так и думал».
Я не стал молчать и ответил:
– Просто людей слишком много, – придумал оправдание. Оно подействовало, и учитель кивнул:
– Их и правда много. Но так и должно быть. Ведь сегодня самый важный день в жизни каждого человека – День профориентации! Сегодня решается ваша судьба.
Мы согласились с учителем, хоть и не до конца понимали. Благо, он не мог залезть в наши головы и просто сказал:
– Встаньте в строй.
Понятное дело, он имел в виду других учеников. Те стояли неподалёку, в такой же школьной форме, как и у нас.
«Значит, это наш класс».
Они действительно стояли строем: по трое, примерно в десять рядов. Легко подсчитать, что в классе около тридцати человек.
Поскольку было непонятно, куда именно вставать, мы решили занять место в самом хвосте.
Одноклассники уже что-то тихо шептали друг другу: кто-то смеялся, кто-то спорил. Девушки переглядывались, парни переговаривались. Волнение ощущалось в воздухе.
Я уловил, как одна из девушек назвала имя одного парня – Сергей. Я сразу понял, что нужно делать, и сказал:
– Серёга, бро!
С такой уверенностью, будто мы с ним с детства знакомы. Хотя не удивлюсь, если так и есть, для прежнего владельца тела.
Парень не подвёл и ответил:
– Лёха, здорово!
– А что тут вообще за кипиш?
Он молча протянул мне небольшой флаер, тот, что держал в руке. Видимо, их раздавали всем, но нам учитель ничего не дал.
Впрочем, я не стал отказываться и взял памятку в руки. Только читать сразу не стал, прикинулся таким, кто и так всё знает. Будто спрашивал не о Дне профориентации, а вообще о чём-то другом.
– Понятное дело, день важный, – сказал я вполголоса, – но народу не слишком ли много?
Сергей хмыкнул и пояснил:
– А-а-а, ты про это? Говорят, сегодня приедет важная шишка. Один из Защитников Цитадели – генерал Марк Леванов. Один из десяти генералов восьмого уровня.
Он рассказал подробнее, что Марк Леванов командовал обороной Цитадели №77 аж три раза: в 3040-м, 3046-м и 3052-м.
Как я понял, всего лишь за пятнадцать лет нашу Цитадель атаковали уже трижды. Что даже в какой-то мере пугало. Я уставился на него, чуть приоткрыв рот.
– Он будет? Я в шоке.
Дальше я ничего не говорил. Сестра, впрочем, тоже молчала и держалась чуть позади.
Говорил только Сергей, с другими учениками. Они бурно обсуждали разные дела, происходящие в Цитадели: слухи и последние события.
Мы же с сестрой просто стояли и рассматривали памятку. На обложке большими буквами было написано: «КАЖДОМУ УЧЕНИКУ!»
Внутри, краткая, но познавательная информация. Начиналась она с основ: рассказывалось, что каждый гражданин, достигший шестнадцатилетия, пробуждает свою профессию.
У меня же возникли вопросы:
«Что же такое профессия? И с чем её едят?»
Ответ звучал внушительно: это не просто работа или навык, а деятельность, требующая особого благословения. Я бы сказал, что это больше похоже не на обычную профессию, а на игровой класс.