Впрочем, на этом всё не закончилось. Мичура взглянул на Тьмо и ответил:
– Да.
И добавил, немного помедлив:
– Дух-покровитель, хранитель нашей деревни, явился ко мне. Он запретил мне говорить и наложил условие: «У тебя будет лимит – сто слов в день. Цени их. Если превысишь, активируется метка».
Сейчас всё стало на свои места. Во-первых, стало ясно, почему Мичура всегда молчал. Это было не его выбором, а следствием проклятия или способности, связанной с этой меткой. Во-вторых, у Мичуры явно был козырь, который он собирался использовать прямо сейчас.
Парень медленно произнёс ещё несколько слов, затем замолчал и открыл рот, показывая язык. На нём пульсировал древний символ – «⚜», светящийся багровым светом. Он словно жил своей жизнью, вибрируя и источая скрытую мощь.
Мичура показал метку, а затем громко выкрикнул:
– Так СДОХНИ ЖЕ!
Эти слова стали последними из его дневного лимита.
Все застыли. Даже я. Мы все смотрели, ожидая, что произойдёт. Все хотели узнать, насколько силён этот таинственный дух-хранитель.
Честно говоря, я не ожидал ничего сверхъестественного. Ведь это не бог и не полубог, верно? Но я всё равно был поражён, когда прямо в воздухе начало материализовываться копьё.
Это копьё было необычным. Я бы назвал его воплощённой магической энергией – чем-то сродни заклинанию «магическая стрела».
Оно парило в воздухе рядом с Мичурой, вращаясь, будто готовясь к неминуемому выстрелу. И действительно, через мгновение оно сорвалось с места, устремившись к Тьмо с ошеломляющей скоростью, словно снаряд, выпущенный из пушки.
Тьмо бы не успел спастись, если бы на его пути не оказался Елох.
– Я защищу тебя! Ты слишком важен! – закричал он, бросаясь наперерез.
Елох, предатель, в итоге оказался преданным… но не тому, кому стоило бы. Он встал перед копьём, приняв удар на себя. Магическое оружие пробило его грудь, оставив в теле огромную зияющую дыру.
Ту-дух.
Елох рухнул на землю, истекая кровью, но копьё не остановилось.
Оно вновь устремилось к Тьмо.
Мужчина попытался увернуться, но было слишком поздно. Дух-хранитель, помогая Мичуре, оказался достаточно силён, чтобы нанести удар, хотя и не смог защитить деревню. Сегодня его месть нашла цель – хотя бы частично.
Жмяк.
Копьё вонзилось в плечо Тьмо. Его крик боли разорвал тишину:
– АЙ! АЙ! ТЫ ПОПАЛ В МЕНЯ!
Лицо Тьмо исказилось, и от его привычной уверенности не осталось и следа. Передо мной больше не стоял грозный дикарь. Теперь это был всего лишь умирающий зверь, обречённый и бессильный.
Он пытался проклинать всех вокруг:
– Я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕЛКИЙ ЗАСРАНЕЦ!
Только он не мог подняться. Не мог даже остановить кровь, струящуюся из раны. Она была слишком серьёзной, чтобы её игнорировать. Даже сам Тьмо начинал понимать: сейчас он умирает.
Вокруг царило замешательство. Поверить было сложно.
Как вообще такое возможно?
Ещё мгновение назад все думали, что нас ждёт либо смерть, либо рабство. А теперь... Елох – мёртв. Никто его не жалел. Тьмо – повержен, лежит, истекая кровью. Его гибель – лишь вопрос времени.
Мичура, хоть и не был метким стрелком, смог одним движением устранить сразу двух врагов. Казалось бы, радоваться надо. Но есть одно правило: если сила не твоя, если это не твоя личная шинсу, цена всегда окажется высокой. Особенно, если речь идёт о духе-хранителе.
У таких приёмов всегда одна расплата. И Мичура озвучил её сам:
– Цена за использование – смерть. Не плачьте. Я отдал её с радостью. Прощайте, друзья мои.
Никто не плакал по Елоху. А когда Мичура начал растворяться в воздухе, слёзы потекли у всех.
Оно началось с кончиков пальцев, затем невидимая волна постепенно смывала его руки, плечи, тело. Улыбка застыла на его лице, пока он исчезал, оставляя за собой лишь блеклое свечение.
Что здесь происходит? Я не понимал.
Это Мичура – настоящий Герой. С большой буквы. С огромным сердцем.
Я лежал, и мне было невыносимо стыдно. Я ведь думал, что он совсем другой: грубый, молчаливый, предатель. Впрочем, как же я ошибался.
Мичура оказался одним из лучших. Он пожертвовал собой ради нас. Ради друзей. По сути, он спас меня.
И действительно, его жертва принесла свободу.
Оковы спали. Они зависели от шинсу Тьмо, но теперь, когда он был ранен и не мог поддерживать технику, она разрушилась. Мы все ощутили это – свободу.