Однако в его глазах читалась усталость.
Я, конечно, ответил, как полагалось по «сценарию», хотя уже догадывался, к чему всё это ведёт.
– Да, это я.
Он повторил свой вопрос ещё раз:
– Так чего же ты хочешь?
В этот момент я осознал, что происходит. Это какая-то философская игра. Сначала ты просто парень, который с удовольствием машет мечом. Потом ты становишься воином и убиваешь десятки тысяч людей.
Я задумался, как ответить. Стоило ли упорно гнуть свою линию и снова сказать «силу»? Но, глядя на это поле, усеянное трупами, я вдруг понял: это не то, чего я хочу. Совсем не то.
Я хочу наслаждаться жизнью, а не тянуть все её тяготы.
Видимо, я думал слишком долго, потому что мужчина воспринял моё молчание как ответ. Он кивнул, словно понимая меня без слов.
…
Время вновь сдвинулось.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряный цвет. Я оказался в богато убранных покоях – не просто спальне, а зале короля или, возможно, императора.
Тот самый мужчина теперь был дряхлым старцем. Он сидел на стуле, устремив взгляд в окно.
Я подошёл к нему. Он заметил меня и поприветствовал тихо:
– Дорогой брат.
Я посмотрел в то же окно, куда были устремлены его глаза. Там, внизу, расстилалось море людей – бесконечная толпа, простирающаяся до самого горизонта. Все они стояли на коленях, склонённые перед этим человеком.
Он медленно повернулся ко мне, его голос был слабым, но всё таким же настойчивым:
– Так чего же ты хочешь?
Это был уже третий раз.
Вообще, такие философские задачки я щёлкаю как орехи. Тут главное – выбрать самый неожиданный ответ, и он точно подойдёт. Может быть, поэтому я и сказал:
– Я хочу смирения.
Хотя было моё истинное желание, в каждом мире, где бы я ни оказался.
Почему? Раз уж в «просветлении» решили затронуть философию, то я в этой теме считаю себя экспертом и могу добавить кое-что.
Почему я хочу быть смиренным?
Смиренный человек видит себя таким, какой он есть. Он осознаёт свои сильные стороны, но не преувеличивает их. Признаёт свои слабости, но не занимается самобичеванием.
Важно понять: я не всемогущ и не могу знать всё. Я могу ошибаться. И я не хочу считать себя выше других. Не хочу смотреть на них свысока или кичиться своими достижениями.
Я хочу уважать людей, вне зависимости от их статуса или способностей. Быть свободным от зависти, от зависимости – как от силы, так и от слабости.
Не хочу зависеть ни от чего. Даже от меча. Он – мой инструмент, а не наоборот.
Для меня сила – это всего лишь побочный эффект смирения.
Старик внимательно выслушал меня, и, кажется, ему понравился мой ответ. Он медленно вытянул руку и указал на стол:
– Тогда возьми его.
На столе стояли пять бокалов.
В первом играл рубиновыми оттенками бокал вина. Во втором – свежевыжатый сок. В третьем – молоко. В четвёртом – чай. А в пятом – простая вода.
Всеведущий сразу подсказал, где что находится:
[1. Вино – смерть.]
[2. Сок – навык владения мечом 1 уровня.]
[3. Молоко – намерение меча.]
[4. Чай – навык владения кинжалом 1 уровня.]
[5. Вода – навык владения мечом 2 уровня.]
Хм... Вино – смерть? Как иронично.
Впрочем, я уже знал, что выберу. Лучшее из всего этого. Я потянулся к бокалу с простой водой, поднёс его к губам и выпил залпом.
А? Что?
Внезапно что-то застряло в горле. Я закашлялся.
Кх... Кх...
Это было тяжело. Казалось, что я задыхаюсь. Впрочем, дело было не только в этом. Изнутри словно что-то пыталось вырваться.
Но что?
И вдруг – вылезла она. Не вся, только голова. Ворон. Чёрный, с алыми глазами. Он посмотрел на меня, а я – на него. Затем он полностью вылез наружу, сел на стол и замер.
Ещё раз. Это ворон. Не прилетел откуда-то. Этот чёртов ворон вылез из меня.
– Что это такое? – мне нужны были ответы. Это было мерзко, странно. Самое главное – я понял, что он часть меня. Я вдруг ощутил, что что-то потерял.
Никто не ответил. Никто, кроме ворона. Разумеется, он ответил по-своему. Вороньим языком.
– КАР! – каркнул он, взмахнул крыльями и улетел. Я пытался его поймать, но окно было открыто, и он взмыл в небо.
Старик, наблюдая за мной, громко засмеялся:
– Не переживай... Это твои тёмные мысли. Они вышли наружу.
Однако я его поправил:
– Этого как раз боюсь.
Старик нахмурился: