Мне же удалось устроиться в самом лучшем месте, прямо на носу корабля, чтобы любоваться этим великолепием.
А что?
Если бы рядом была моя «любимая» жена, мы наверняка повторили бы сцену из «Титаника». Нет, не кораблекрушение – момент с поцелуем.
Я бы стоял на краю, печально глядя вниз, а она подошла бы ко мне, осторожно коснувшись плеча:
– Извини...
Но я бы тут же мягко её перебил:
– Шшшш. Не нужно извинений, детка.
– А?
– Лучше закрой глаза.
Она бы засомневалась, но я бы попросил её довериться мне. Мы подошли бы к самому краю, я развернул бы её руки в стороны, а потом сказал:
– Открывай.
Она ахнула бы от восторга, а затем, с сияющими глазами, воскликнула:
– Я лечу!
И тогда мы бы слились в страстном поцелуе, забыв обо всём на свете.
Эх... Мечты.
От этих мыслей было смешно, поэтому быстро одёрнул себя. Такой человек, как я не должен думать о таком. Мои мысли должны быть правильными – только победа, только вперёд.
Что касается Благомира?
Всё было продумано до мельчайших деталей. Не мной, конечно, я не такой способный.
Но, знаете, пистолет не делает вас убийцей, пока вы не спустите курок. Так и навык «Всеведущий» не сделает вас всеведущим, пока вы им не воспользуетесь.
Причина убийства?
Благомир был омерзительным человеком. Гнилой характер, тёмные дела, отвратительная натура – да ещё и лишний вес. Плохого человека должно быть мало, но он, видимо, решил размножить зло с помощью жира.
Поэтому выпросил у Хелдрака яд, ввёл каплю в партию золотых яблок, а уже эти яблоки отправили Благомиру.
Вряд ли кто-то, кроме меня, смог бы провернуть такое. Я, конечно, не видел результата – наш корабль покинул школу ещё вчера.
Впрочем, знаю точно – Благомир сейчас варится в котле, а черти вонзают свои вилы в его гнилую тушу.
Подобные штуки отлично поднимают настроение, от чего я улыбнулся. Ведь чувствовал себя великим стратегом. Тем, кто может убить кого угодно, любым способом.
Впрочем, моё настроение портили два персонажа. Да-да, не один, а целых два злых духа. На Руси злыми духами издревле называли чертей.
Я задавался вопросом:
«Неужели светлые люди притягивают столько нечисти?»
Эта мысль действительно меня волновала. Может, моя душа настолько сияет в астрале, что становится маяком для всякого тёмного сброда?
Это объясняло девяносто процентов моих проблем.
Главным чертом, разумеется, был старейшина Осьмой – последователь культа Падших.
Кстати, название «падшие» теперь идеально описывало их секту. Без своего любимого и могущественного патриарха им, вероятно, живётся не сладко.
Там, скорее всего, твориться полный ад, и жаль, что я не могу присоединиться к «пиршеству».
Осьмой был причиной, по которой я находился на палубе, а не внутри корабля. Всем я говорил, что хочу культивировать и постигать природу Дао – стать единым с небом и ветром. На самом же деле я просто боялся старейшину.
Хотя формально его отправили как «сопровождающего» и «защитника», я не верил, что он справится с этой ролью. Скорее наоборот, он будет тем, из-за кого я умру.
У меня не было злости на него или на главу школу за решение отправить со мной именно Осьмого. Я злился на Всеведущего, потому что это он сказал:
«Упади на хвост синице».
Вот только эта подсказка просто самоубийство. Любому дураку понятно, что Осьмой – это проблема. А от проблем лучше держаться подальше.
Если бы знал заранее, то соскочил бы. Но об нём я узнал только перед самым отлётом. Отступать было уже поздно, оставалось только молча офигевать и ругать Всеведущего за такую подставу.
А я, кажется, стал мягче к подобным вещам. Мне бы уже туда, где полегче. Может, это и есть старость? Когда хочется лёгкий путь, хочется всего и сразу, без боли.
Иногда ставишь себе цель – допустим, пройти третье испытание – и забываешь задать вопрос: «А какой ценой?» А цена всегда одна: ходить по краю лезвию ножа 24/7, причём это не заканчивается через день или два. Этот кошмар уже длился несколько лет.
***
Прошло семь дней.
Нам оставалось ещё около суток до пункта назначения, а я всё ещё был цел, здоров и, что удивительно, никем не оскорблён. Даже словом дурным не задели, не то что кулаком.
Это могло означать только одно – я себя накручивал. Понятное дело, что мозг пытался защитить меня через страх, рисуя ужасы один страшнее другого. Но когда тревога доходит до абсурда, становится по-настоящему страшно.