Удивительно, но молитва подействовала. Мрак и тяжесть в голове рассеялись. И это объяснимо. Молитва не может изменить материальный мир или повлиять на отношения людей, но она почти мгновенно очищает душу.
Ведь душа принадлежит Богу. И когда к Нему взывают, Он, кем бы ты ни был, защитит твою бренную сущность.
Неудивительно, что мне стало лучше. Я вновь обрёл контроль над телом. Вот только душа Осьмого всё ещё оставалась внутри. Она продолжала «контролировать меня».
– И как ты себя сейчас чувствуешь?
– Голова болит.
– Ничего, это пройдёт.
Старейшина удовлетворённо кивнул. Всё шло, как он задумал. Он даже не заметил, насколько шатким оказался его контроль.
Он выглядел грозно, но явно ослаб. Если бы я не пришёл в себя, то, возможно, не обратил бы внимания на новую седину.
Нет, понятно, что он и раньше был худым и седым, но сейчас волосы стали ещё более ломкими и тусклыми.
Я понял, что такой контроль требует огромных душевных затрат. Это высокая цена, и она для него явно не прошла бесследно. Такой приём нельзя использовать часто. Нельзя часто отрывать от себя душу и вводить их в других людей.
– Ради чего это всё?
– Ради твоего духовного корня, Наследник Шивы.
Старик погладил меня по голове, отчего мне стало мерзко.
– Но не сейчас, – продолжил он. – Для начала тебе нужно кое-что сделать.
– Что именно?
– Убей свою жену и этого мерзкого ученика, Витта.
Осьмой теперь принимал меня за «своего» человека, поэтому был довольно красноречив. Он сел в кресло и начал рассказывать, почему хотел их уничтожить.
С его точки зрения, это было бы к лучшему. И Краса, и Витт – гении, а значит, помеха. Они не позволят планам Культа осуществиться.
Он говорил, что появилось некое существо – то ли человек, то ли ворон. Это существо объединяет всех тёмных, и в итоге начнётся война. Осьмой намеревался использовать эту миссию, чтобы ослабить школы.
Когда я спросил, почему он не может сделать с ними то же, что сделал со мной, Осьмой объяснил: у них есть защитные механизмы.
Их души находятся под контролем, и в случае смерти сразу станет известно, кто виновен. Поэтому мне придётся подставить их в «том месте».
– Как это сделать?
– Ты привлечёшь к себе внимание монстров.
План был прост: стать крысой. Оставаться рядом с ними и в нужный момент нанести удар в спину. С такой задачей даже я, человек слабый, должен был справиться.
– А как мне спастись?
– Не бойся. Вот, возьми.
Он протянул мне какой-то чёрный амулет. Квадратный, каменный, с синими вкраплениями и непонятными надписями на незнакомом языке. К амулету был прикреплён шнурок, чтобы носить его на шее.
– Храни его. Возможно, это единственный экземпляр. Туда, куда вы идёте, легко зайти, но трудно выбрать. Впрочем, эта штука поможет тебе телепортироваться.
В этот момент я чуть не расхохотался в голос. Всё-таки быть рабом Тьмы иногда выгодно.
Ситуация, конечно, неприятная, но я чуть ли не бегом подскочил, выхватил медальон, спрятал его в пространственном кольце и поклонился в ноги.
– Как будет вам угодно.
Осьмой долго со мной беседовал, продержал почти два часа, а потом просто отправил обратно на палубу, туда, где я и сидел. За это время многое изменилось, но на поверхности всё казалось прежним.
Что же изменилось?
Теперь я не свободный человек, а «цепной пёс дьявола». И, что удивительно, мне даже нравилась эта роль – словно я стал кем-то важным. Ведь теперь Осьмой обязан был меня защищать.
Иногда я поражаюсь тому, как легко принимаю обстоятельства. На моём месте кто-нибудь уже давно бы ныл, плакал, негодовал, злился.
А я?
Просто забил. Раз проблему нельзя решить сейчас, значит, решу потом, когда появится возможность. Не знаю, получится или нет, но одно ясно: унывать нельзя.
И как раз в этот момент на палубе появился он – Витт Озёрский. Помните, я говорил, что на корабле должно быть два черта? Так вот, вторым был Витт.
Компашка для этого путешествия собралась ещё та. Витт просто пил. Пил, пил и снова пил, заливая в себя вино без остановки.
Выглядел он ужасно. Когда-то красивый юноша, сейчас походил на нищего. Я до сих пор не понимаю, чем руководствовался глава школы, отправляя его сюда.
Он явно был не в форме, но старейшина решил, что событие слишком важное, и Витт сумеет взять себя в руки. Сначала так и было, но стоило кораблю взлететь в воздух, как он снова начал превращаться в пьянчугу.
Самое раздражающее, он выходил на палубу не подышать воздухом. Каждый раз он приходил ко мне, шатаясь, с тяжёлой пьяной походкой. Подходил вплотную и начинал: