Эта реакция Морока только усилила моё беспокойство. Я понял, что совершенно не представляю, с кем сейчас разговариваю. Сделав глубокий вдох, я решил задать ещё несколько вопросов, надеясь прояснить ситуацию:
– Этьен… – я позвал его по имени. – Откуда ты знаешь моё имя?
Его улыбка на мгновение погасла. Настолько быстро, что если бы я не присмотрелся, то даже не заметил бы.
Что было ещё страннее – Этьен слегка наклонился вперёд, как будто приглашая меня сделать то же самое, словно у него был секрет, который он хотел прошептать на ухо.
Я не мог отказать ему в этой детской игре, особенно если он собирался поделиться чем-то важным.
– Да? Говори…
– Это не наша первая встреча, Алексей, – тихо произнёс он. – Я наблюдал за тобой.
Ого… Вот это открытие…
Я честно пытался вспомнить, где мог его видеть, но ничего не всплывало в памяти. Возможно, он имел в виду своё появление в виде призрака?
За последние дни я очистил столько духов, что запомнить всех было просто нереально.
Его слова вызвали у меня любопытство.
– Смотри, – сказал он, протягивая руку вперёд.
В воздухе появилось слабое свечение, и из него сформировался символ, до боли знакомый – Печать Мученика.
Эта печать использовалась для защиты безопасных комнат. У меня сразу возникли два вывода: либо Этьен каким-то образом находился в одной из таких комнат, что казалось маловероятным, либо он видел тот листок с печатью, который я оставил возле двери.
Так вот кто его забрал!
Пазл начал складываться. Я вспомнил призрака, который обитал в лесу… там тоже был мальчик.
– Так это был ты… – прошептал я, осознавая, что передо мной стоит не просто ребёнок. Он уже убивал людей, в том числе Марата, которого с тех пор никто не видел.
Мне нужно было понять, почему.
– Почему ты не позволяешь людям покинуть эту больницу? Специально?
Этьен, казалось, замешкался, его глаза забегали. Скрывать что-либо было бессмысленно, и он, наконец, ответил:
– Да. Меня заставляют.
– Кто? – спросил я, но ответа не последовало.
Люди забывают, что не все слова можно произносить вслух. У каждого слова своя цена, и лицо Этьена выдало, что он прекрасно это понимал.
Несмотря на его детский облик, в этот момент он говорил как взрослый. Я понял, что не стоит давить на него слишком сильно, но вопросов было много.
– Кто ты на самом деле, Этьен?
На удивление, этот вопрос он попытался ответить. Я заметил, как его губы начали формировать слова, но звука не было.
Сначала мне показалось, что это очередная детская шутка, но быстро стало ясно, что нечто невидимое мешает ему сказать правду. И это было не единственным странным явлением.
Я взглянул на Морока. Он начал беспокойно ерзать и закрывать голову руками, словно защищаясь от чего-то невидимого.
Что это могло значить?
Ощущение было, как будто я оказался в немом кино – только не в комедии, а в трагедии. По телу пробежала дрожь, и внутренний голос буквально кричал: «Ты упустил что-то важное!»
Что-то в этом мире, в этом испытании, оставалось за гранью моего понимания.
Через несколько секунд я снова спросил:
– Я не услышал. Можешь повторить, что ты сказал?
Этьен лишь отрицательно покачал головой. Он поднял взгляд, его глаза были расширены от страха.
Но самое страшное – его каменная фигура начала мерцать, словно старый телевизор с помехами. Это происходило прямо на моих глазах.
Он торопливо произнёс:
– У нас мало времени, Алексей.
А потом, словно этого было мало, он добавил загадочно:
– Ты всё время отвлекаешься от главного…
Отвлекаюсь... от главного? Трудно было понять, о чём он говорил, но я знал одно: его слова важны.
– О чём ты? – спросил я, пытаясь разобраться.
– О главном виновнике... – Этьен говорил, а его образ становился всё более прозрачным, словно таял в воздухе. – Ты найдёшь его не здесь.
– Виновника? – повторил я, сбитый с толку.
Я ведь не искал кого-то, кто во всём виноват. К тому же, разве Франсуа не мёртв? Зачем искать его? Но вопросы продолжали нарастать.
– О ком ты говоришь?
Ожидал простого ответа, но вместо этого Этьен огляделся, словно кого-то искал. Мы были в пещере одни – кого он надеялся здесь увидеть? Затем он, став серьёзным, прошептал:
– Не забывай... в той комнате... нас было не пять, а шесть...
Шесть? Я начал загибать пальцы: Этьен, Франсуа, Мари-Анн... три человека. Затем Ангел и Демон. Ещё два… Кто же ещё?
Внезапно меня осенило: я вспомнил пьесу. Я совершенно упустил из виду важного персонажа – экзорциста. Разве не он нарисовал пентаграмму на теле Этьена?