– Прекрати его злить! – скомандовал я, зная, что это приказ, которому Морок не сможет ослушаться.
Призрак повернулся ко мне, в его глазах не было ни страха, ни сожаления, лишь озорство.
– А что такого? Я же прав. Он слабак.
Этот хер едва не прикончил нас, но для Морока это было просто развлечение. Я тяжело вздохнул и посмотрел на огромный нож, лежащий на полу.
– Ну хоть что-то отобрали.
Попытался поднять меч, но он оказался неподъёмным. Даже сдвинуть его было задачей не из лёгких.
– Нужно спрятать его...
Я имел в виду, что нужно собрать доски, всякий больничный хлам и накрыть нож, чтобы он не мозолил глаза и не привлекал лишнего внимания.
– Эй, ты в порядке? – спросил я у Морока, закончив с делами.
Он лежал на земле, едва двигаясь. Битва его измотала, и хотя он не признавал этого вслух, было очевидно, что ему тяжело даже просто стоять на ногах.
К тому же, пасмурный день, казалось, только усугублял его состояние. Он выглядел так, словно вот-вот рассыплется на части.
Я задумался, может, запереть его в темноте до ночи, чтобы дать отдохнуть?
– Нормально, – спокойно ответил тот.
Он никогда не признает свою слабость, такой уж он.
– Немного устал, вот и всё.
Я кивнул, но понимал, что дело тут не только в усталости. Наше слияние закончилось в самый неподходящий момент, и мне было непонятно, что же именно произошло.
– Что это вообще было?
Морок попытался объяснить свои ощущения. Когда я инициирую слияние, главный я, и энергия моя. Но если он берет на себя инициативу, то получает больше контроля и преимуществ.
– Вот как?
Под конец даже у него закончилась энергия.
Морок замешкался, потом добавил:
– Не бойся… Я бы не причинил тебе вред. Между нами контракт. Он бы не позволил.
Но его хитрая улыбка и двусмысленные слова не вызывали доверия. И этот его глупый вопрос:
– Ты мне доверяешь, человечишка?
Я усмехнулся.
– Настолько, насколько можно доверять сумасшедшему призраку-садисту.
Морок расхохотался.
– Ты мне нравишься. Я бы тебя съел...
Он снова высунул свой длинный язык и облизал мою ногу, оставляя липкие следы.
– Хватит. Закрой пасть.
Он сразу же захлопнул рот.
Шорох.
Но наш разговор прервал странный шорох, доносившийся из глубины здания.
– Что это? – я насторожился. – Мы же во втором корпусе...
Я посмотрел на Морока, и тот довольно кивнул, его нос дымился, вдыхая запахи, как собака.
– Кто-то здесь есть. Живой человек...
Морока охватило желание, как хищника, почуявшего добычу. Он напоминал льва, который не размышляет, что можно есть, а что нет. Для него всё просто: если лев голоден, он ест.
Я уловил его шёпот, будто он лихорадочно обдумывал ситуацию. То, что он сказал, прозвучало как последний импульс перед принятием решения:
– Своих жрать нельзя, но чужих можно…
Остался я один в комнате, если не считать пирамидоголового, который методично стирал в кровь свои кулаки об стену.
Видимо, стена была защищена каким-то «правилом». Иначе этот демон уже прорвался бы внутрь. В любом случае, зрелище было жутким.
Пора двигаться дальше.
Я не столько боялся за Морока, сколько опасался, что он действительно может сожрать человека. И наблюдать за этим у меня не было ни малейшего желания.
Пройдя всего несколько метров вглубь больнице, я заметил чей-то силуэт.
Парень, лет двадцати пяти, нервно оглядывался по сторонам. Зелёная спортивная одежда, рюкзак того же цвета за спиной, короткая стрижка «под бокс». Хорошо сложен, с быстрой походкой и острым взглядом.
Вдруг перед глазами всплыла подсказка, чего давно не было:
[Имя: Михаил. Класс: Вор.]
Ого? Неожиданно щедро.
Но информации мало: только имя и класс.
Вор? Очень интересно...
Морок, кружившийся вокруг него, не мог причинить никакого вреда. Бестелесный дух был беспомощен, словно потерял всю свою силу, превратившись во что-то не сильнее мыши.
Парень не видел Морока, но чувствовал его присутствие, из-за чего нервно ругался и постоянно ёрзал.
Не теряя времени, я бросился вперёд. Михаил заметил меня, но было уже поздно. Я резко толкнул его, он рухнул на пол, выкрикнув от неожиданности:
– Что ты делаешь?!
– Тихо! Вопросы здесь задаю я, – начал с ним жёстко.
– Да? – он попытался возразить, но что-то продолжало беспокойно трогать его за тело, доводя до жути. Он не мог думать ни о чём другом.