— Ира, — протянула та руку, не вставая.
— Борис, — ничего другого мне не остается.
— Что будешь пить, Боренька? — по праву хозяйки спрашивает Эля.
— Может, не время?
— Дети у нас не плачут, и выходная я сегодня. — Она берет с пола початую бутылку коньяка и разливает по рюмкам. — За смелость, как говорил мой любимый муж!
Очень хорош я должен быть сейчас со стороны. Будь наша компания сфотографирована и опубликована в какой-нибудь калифорнийской газете, подпись к снимку звучала бы примерно так: «Инспектор полиции Филипс после успешной операции по изъятию тонны героина отдыхает в кругу своих поклонниц». Но я простой советский инспектор УРа, а не какой-нибудь коррумпированный американец и потому пью коньяк, не глядя на поклонниц. Эля закурила и посмотрела мне в глаза, как тогда на юге:
— Теперь перейдем к нашим гусям. Как тебе все-таки удалось меня разыскать?
— Ребята, мне пора! Желаю удачи! — поднялась Ира. Эля проводила ее и вернулась в голубом пеньюаре…
— Эля, мне не совсем удобно, я сейчас на службе…
— Боря, ты следователь? Я угадала, правда? Мне только на сцене приходилось давать показания, на дипломном спектакле. — Ее понесло, как реку в половодье. — Боря, ты вооружен? Тебе не страшно одному входить в чужую квартиру? Вдруг здесь муж или любовник?..
— Мне хотелось бы узнать кое-какие подробности о вашем отпуске.
— Я не была в отпуске. Во время гастролей образовалось небольшое «окно», а Валя Раздольский еще в Ленинграде умолял меня приехать в Сочи. Потому мы там и встретились. Сам-то ты зачем туда приезжал?
— Был в отпуске, очередном, как мы пишем в рапорте.
— А казалось, что ты выполнял очень важное поручение по работе.
Женщины сегодня говорят мне странные вещи. Никогда не думал, что надо мной, словно над милицейской машиной, непрерывно мигает синий огонек, даже когда я на отдыхе.
— Эля, что за человек Валентин Раздольский?
— Нечего рассказывать, никуда не годится. Без папы и мамы замерзнет в холодную погоду.
— Со стороны вы относились к Валентину не столь критически.
— Так то на юге! Там все разрешается и прощается! — весело смеется Эля. — Я вижу, честного следователя шокирует отсутствие предрассудков. Работа виновата, мы видим жизнь во всех измерениях.
— Допустим, с Валентином вы меня убедили. А что представляет собой Игорь?
— Тот совсем другое дело. Ему палец в рот не клади — жаден до жизни.
— Понимаете, Игорь умер, вернее, убит.
Она надолго замолчала и переменила тон.
— Знаешь, ты меня не удивил. Я где-то такое предчувствовала: сгорит парень — по проволоке ходит. Мы, женщины, не задумываемся, откуда у мужчин деньги, которые они на нас тратят. Только Игорь все стандарты перешел. Инга тут виновата, с жиру баба бесилась.
— Эля, скажите, пока вы были вместе на юге, вы ничего подозрительного не замечали?
— Да нет, пожалуй. Слишком мало с ними была. Нервничали они. Какого-то грузина найти не могли. Даже в Гагру к нему ездили.
— А Валентин мог… Игоря…
— Исключено.
— И последнее: этот человек вам знаком?
Я вытащил фотографию и ткнул пальцем на смеющегося.
— Видела только раз. С какой-то толстухой. Сразу поняла — не мужчина, таких за километр вижу и терпеть не могу. Слова с ним не сказала.
Прощание с Элей получилось поспешным, очень похожим на побег. В ее глазах я заметил насмешку, но мне уже было не до того.
По всему при расследовании я упустил одно очень важное обстоятельство и, чтобы убедиться в этом, отправился в ГАИ Петроградского района. По карточке на машину ЛЕГ 24-45 она должна находиться в своем гараже. В одежде убитого ключа от гаража не было, у сторожа запасного тоже не оказалось, пришлось ломать замок. Гараж был пуст, запасные части и инструменты аккуратно лежали на полках, везде виднелась пыль — ничего иного я и не ожидал. Если дальше будет так, как мне видится, то многое скоро станет на свои места.
Я вернулся на работу и взялся за телефон. Это одно из основных наших орудий производства. Я учился у людей, которые чудеса могли делать при его помощи, и кое-что умею теперь сам. Уже через пять минут узнаю, что четырнадцатого ноября сего года в первой нотариальной конторе на Невском проспекте Игорем Игнатьевым жителю Грузинской ССР Резо Комушадзе выдана доверенность на право пользования автомашиной «Волга» на трехлетний срок. Из практики давно известно, что выдача доверенности на длительное пользование автомашиной есть не что иное, как скрытая форма продажи ее.