Кто-то теряет, кто-то находит.
В те выходные мы встретились на первой репетиции в доме культуры в Сикс Вэйз, одном из самых старых и загаженных районов Астона. Была одна проблемка: мы едва слышали свои колонки, такой шум стоял на развязке трассы А34. Дело усугубляли машины и грузовики, кружившие по бетонному кольцу, построенному недавно сверху. В то время в Астоне лилось столько бетона, что чуть-чуть и мы бы начали покупать шапки-ушанки и обращаться друг к другу «товарищ». Твою мать, здесь и так хватало серости, так на кой хрен делать пейзаж еще мрачнее?!
Чтобы его немного оживить, я пошел туда ночью, предварительно выглушив пару бокалов пивка, вооружившись краской в аэрозольной упаковке и сделал несколько украшений. На стене возле кольца написал среди прочего: «Железная пропасть». Черт его знает, что у меня было тогда на уме.
Репетиции проходили хорошо, принимая во внимание тот факт, что я никогда не пел в нормальной группе. Вообще-то, парни просто импровизировали, а Тони кивал головой, когда я должен был вступить. Если говорить о текстах, то я выдавал такие перлы, какие только приходили мне в голову.
Гизеру тоже было нелегко. Тогда не хватало денег на бас-гитару, он выжимал все, что можно из своего «телекастера», т. к. басовые струны нельзя натягивать на нормальную гитару, гриф лопнет. Сначала Тони смотрел на Гизера с недоверием, но, как оказалось, из него получился офигенный басист. Прирожденный талант. Именно он среди всех нас больше всего напоминал рок-звезду.
Первый концерт мы дали в Карлайле, благодаря старым связям Айомми со времен «Mythology». А это значило, что мы должны были проехать двести миль по автостраде М6 на ржавом раздолбанном автобусе Тони. К тому же дорога ежеминутно кончалась и начиналась — не везде успели положить асфальт. Подвеска нашего авто умерла вместе с динозаврами, и когда мы входили в поворот, все должны были обеспечить равновесие, дабы подкрылками не изорвало резину. Вскоре мы убедились, что подобное равновесие малоэффективно на практике, а внутрь фургона постоянно втягивало отвратительный смрад паленой резины, сыпались искры, доносился ужасный скрежет колеса, постепенно пробивающего в обшивке огромную дыру.
— Хорошо, что ты немного шаришь в сварке, — сказал я Тони.
Второй проблемой были дворники на лобовом стекле — они вообще не работали. То есть немного работали, но начало лить так, что где-то в районе Стаффорда привод дворников совсем сдох. Тони был вынужден съехать на обочину, а я с Биллом выпустил через окно один конец веревки, привязал к одному дворнику и запустил внутрь через другое окно. Благодаря этому мы могли вытирать стекло вручную: я тянул за один конец, Билл за другой и так всю дорогу до гребаного Карлайла.
Но стоило мариноваться эти восемь часов, потому что когда мы прибыли на место, я не мог глаз оторвать от листовки с рекламой нашего первого выступления.
C.E.S. Promotions имеет честь пригласить на ежегодный молодежный бал
County Hall Ballroom, Карлайл
Суббота, 24 августа 1968 г., 19:30–23:30
Новая многообещающая группа из Бирмингема «Polka Tulk Blues Band» (в составе — бывший участник «Mythology»).
Так же в программе «Creeque».
Танцы без перерыва (Вход: 5 ш.)
— Вот оно! — думаю я. Наконец-то, случилось.
Концерт прошел обалденно, хотя я был так напуган, что едва не наложил в штаны. Проблемы начались после концерта. Собираем аппаратуру — техники были непозволительной роскошью — подходит ко мне рыжий богатырь с прыщами на лице. Держит бокал с пивом, а рядом трется его карликовая телка.
— Эй, ты! — кричит он. — Клеишь мою девчонку?
— Что-что? — переспрашиваю я.
— Что слышал. Клеишь мою девчонку? Ты пялился на нее. Что, хочешь ее трахнуть?
— Ты, наверное, ошибся. Я ни на кого не глазел.
— Ты глазел на нее. Я видел. Собственными глазами. Хочешь потрахаться?
Тип стоит так близко, что я чувствую запах его пропахшей п отом футболки. У этого гиганта голова размером с наковальню и выглядит он еще больше, чем мой школьный заступник с Бирчфилд роуд, тот, который распугал моих преследователей. Я в замешательстве, потому что знаю, сейчас что-то случится. Если я скажу: «Старик, даю слово, не клею твою девчонку» А он мне в ответ: «Ты утверждаешь, что она некрасивая, бирмингемская твоя морда!» И оторвет мне башку. А если отвечу: «Смешно, что ты об этом вспоминаешь, но я только подумал, что охотно бы ее приласкал». А он мне: «Я так и знал, бирмингемская морда!» И оторвет мне башку. Так или иначе — мне жопа. И тут в голове промелькнуло: если подключить сюда кого-нибудь еще, может давление распределится на двоих?
— Эй, Билл! — кричу на противоположный конец сцены. — Поди-ка сюда на минуточку!
Билл подходит вразвалочку, руки в карманах, что-то насвистывая.
— Что случилось, Оззи?
— Не хотел бы ты отодрать его девчонку? — спрашиваю я, указывая на ту коротышку.
— Чего???
— Его дамочку. Трахнул бы ее или она страшненькая?
— Оззи! Ты совсем еба…
В этот момент парень находится в крайней стадии бешенства. С криком бросает бокал — пиво разливается, сыплется стекло — и прыгает на меня, но я успел увернуться. «Ой-ой! — подумалось мне. — Сейчас будет потасовочка» Гигант пробует вломить Биллу, который выглядел так, будто лежал привязанный к рельсам перед приближающимся «Летучим Шотландцем» [20]. Теперь я уверен, что один из нас (если не оба) проведем месяц в больнице, но недооценил возможности Тони. Понимая, чем это грозит, он подбегает к великану, отталкивает его и просит отвалить. Тони намного ниже противника, но умеет драться как профи. Рыжий этого не прочувствовал и бросился в бой. Немного борьбы, рыжик пропускает несколько ударов и тут Тони попадает ему в табло и продолжает лупить: Бац! Бац! Бац! Бац! — пока человек-гора не идет на дно как «Титаник». Хлобысь!
Я смотрю с открытым ртом как Тони трясет ушибленной рукой, стирает кровь с лица и спокойно продолжает паковать аппаратуру. Никто и слова не проронил.
Позже, когда мы ехали на следующий концерт в Воркингтон, я поблагодарил его за спасение. Он отмахнулся, сказав, чтобы я об этом не вспоминал.
А вот Билл не разговаривал со мною целую неделю. Как я его понимаю.
Когда мы вернулись в Астон, Тони высказал свое недовольство Аланом и Джимми. Джимми слишком много валял дурака на репетициях, сказал он, а кроме того, не было смысла держать саксофониста, раз у нас не было полной группы духовых инструментов. Вообще-то, никому она была не нужна, эта полная группа духовиков: если так, то для начала нужен был двухэтажный автобус, а о заработке можно было забыть, пришлось бы делиться баблом с целой армией трубачей и тромбонистов.
Было решено: Алан и Джимми уходят, а «Polka Tulk Blues Band» превращается в квартет. Но Тони продолжал ворчать:
— Это название. — говорит во время перекура на репетиции — Полная лажа.
— Что тебе не нравится? — протестую.
— Всякий раз, когда его слышу, представляю себе, как ты сидишь со спущенными штанами и выдавливаешь личинку.
— Тебе не о чем больше подумать? — обижаюсь я.
— Раз уж мы заговорили об этом — отзывается Билл. — Я тоже в последнее время думал и вот, что придумал.
— Говори — подбадривает его Тони.
— Представьте себе большой плакат. Лучше биллборд.
— Ну, представил — говорит Тони.
Билл берет глубокий вдох и говорит: «Earth».
Тони и Гизер переглядываются, пожимают плечами. Я не обращаю на них внимания и прикидываюсь чем-то озадаченным.
— Все в порядке, Билл? — спрашиваю, слегка прищурив глаза.
— Конечно, а что?
— Ты уверен?
— Конечно, блин, уверен!
— Да, но мне показалось, что ты срыгнул.
20
Flying Scotsman — легендарный британский паровоз, построенный в 1923 г. Теперь экспонируется в National Railway Museum в Йорке.