После окончания священнодействия — то бишь, еды — все мужчины погрузились в приятную полудрёму, предаваясь перевариванию пищи, и только теперь к очагу подпустили остальных обитателей. Судя по тому, как жадно они подбирали остатки трапезы, и спешили поджарить то, что бравые Охотники посчитали несъедобным, ясно стало многое.
Во-первых, женщины, дети и старики здесь — люди второго сорта. То есть, уважения к старшим, и опыта, которым могли бы поделиться для вящего улучшения, что орудий, что быта, ветераны, нет никакого. А, значит, нет и прогресса.
Во-вторых, до сорока лет тут вряд ли доживают.
И, в-третьих, некоторые члены Племени — явные изгои.
Особенно гнобили одного старичка (весьма, впрочем, противного и злобного на вид), и одну старушку. Ну, вернее, это я вначале принял её за старушку. При более пристальном рассмотрении оказалось, что ей не больше тридцати, но она жутко истощена и печальна. Морщины на лбу и мешки под глазами сказали мне о проблемах с рационом — похоже, они со старичком тянут только на корешках и фруктах… Седые же волосы появились, скорее, не от старости, а от плохого обращения и, возможно, переживаний.
Устроившись с остальными Охотниками в глубине пещеры, на том, что можно было с натяжкой назвать спальным местом (там лежали сухие листья, мох и совсем уж старые шкуры), я всё же попробовал узнать, что произошло в Далёком Прошлом. И как эти спасшиеся «докатились до жизни такой» — ну, то есть, их версию Случившегося. (Нашу-то Мать мне подготовила.)
Легенду, мирно ковыряя в зубах щепочкой, рассказал сам Вождь. Звали его, кстати, Могучий Леопард. И весил он куда больше сородичей: килограмм под сто. Но в-основном — за счёт живота.
«Когда Кага сотворили Первого Человека, он поселил его в Раю. Но стало скучно человеку, и тогда Бог… (с вашего позволения я пропущу эту часть — она слишком уж напоминает пересказ Библии и аналогичных канонических книг монотеистов!) … и наполнилась Земля злодеяниями от них. И разгневался мудрый Кага, и наслал Дождь. Дождь лил целый год. (…) Но не утонул Гангун с женой, спрятавшийся от Потопа на плоту, и продолжал свои чёрные греховные дела. И снова заселили всю Землю. (…)
Тогда Кага в великом милосердии своём наслал Огонь на Землю. И сгорели леса и луга, и погибло всё живое на поверхности. Но хитрый Рипсей спрятался в огромной Пещере, глубоко под землёй, и взял с собой припасов на три года. (…) Однако через год не понравилось брату Рипсея, как тот делит пищу, и поссорились. Разделились тогда на две семьи, и стали воевать… (Подробности: кто кому какую гадость сделал, или засаду устроил в гигантских катакомбах, я тоже опущу.)
… и остались только двое — Рой и Лана. Теперь пищи им хватало. Вот они и дали начало новому Роду Людскому после Всемирного Пожара. Они долго ждали своего часа, помня наказ Иммануха. И на поверхность вышли только после того, как травы и деревья вновь зазеленели…» И т. д.
Поблагодарив Великого Вождя за столь чудесный рассказ, я сказал, что теперь хочу выйти по своим нуждам. Ну, они поняли меня правильно — даже показали место, где у них можно… Справить свои нужды так, чтобы запах не попадал в Пещеру.
Разумеется, в наступившей темноте я поспешил скрыться, и за каких-то два часа дотопал до челнока.
Кошмар. Неужели всё, что осталось от выживших — вот это жалкое, утратившее абсолютно все «продвинутые» знания, моральные принципы, элементарную совесть, и техническое наследие, Племя?!
Мать поспешила меня уверить, что нет, конечно. Недаром же она гоняла туда-сюда наши зонды и беспилотники… Уж выяснила всё про быт «конкурентов».
Остальные племена живут ещё хуже. И почти утратили даже связную речь. Девяносто девять процентов слов, не означающих конкретные действия, или предметы — попросту забыты.
Так это же вообще — ужасно! Если нечем передавать опыт и накопленные стариками знания, местное человечество так и вымрет! Ну, или пробудет на стадии Пещер неизмеримые тысячелетия. И — пройдёт всё тот же путь, набив всё те же шишки… И никаких выводов из Апокалипсиса не сделав.
Да и ладно: пусть за это социологи-историки переживают. А я — просто «двукратный почётный член» их Академий и Университетов.
— Ладно. — я сдался. — Ты, как всегда, оказалась права. Ни … не дало мне «изучение местного фольклора». Полетели к Бункеру. И, кстати, сделай-ка мне ещё прививок. Уже от аллергии. А то местные москиты и блохи чертовски больно кусают! — действительно, я кое-где расчесал всё до крови.
А молодец она у меня. Даже не стала тыкать в нос фразами вроде «Я же говорила, что они всё позабывали…» и «Нельзя туда идти в одной шкурке, да и то — искусственной!»