Ванесса не имела ни малейшего понятия о происходящем, о развитии событий, что могут спасти ее жизнь, или же прекратить. Она ничего не чувствовала, абсолютно, после всех перенесенных операций ее тело было измучено, искалечено и истощено: открытый перелом руки, серьезные ушибы нескольких ребер и, самое ужасное, — травма позвоночника и сильное повреждение мозга. Доктора просто не верят, что эта хрупкая девушка девятнадцати лет сможет противостоять смерти. Они уверены: Ванесса проиграет в этой схватке за жизнь. Жаль, что люди в белых халатах лишены веры и надежды. Они все доказывают с помощью научных исследований, потому что они — реалисты, которые слишком зациклены на правде, а не на вере во что-то большее. Быть может, в этом виновато чудо, которое столь редко возникает в их практике, но даже ему они отыскали бы оправдание.
В палату вошел лечащий врач Ванессы.
— Джонатан, нам нужно поговорить, — обратился доктор Нильсон к дяде пациентки. Он тут же обернулся на голос и с надеждой в глазах поднялся навстречу мужчине, который вынесет приговор: ей и ему.
— Умоляю, скажите, что результаты положительны, — хриплым голосом произнес Джон.
— Мне очень жаль вас огорчать, но, состояние Ванессы ухудшилось еще до того, как нам удалось доставить ее в операционную. Она в состоянии глубокой комы, — доктор сочувствующе положил свою тяжелую, будто глыбу камней, ладонь на плечо Джона. — У Ванессы, как и прежде, отсутствуют все двигательные и моторные функции, а также любая реакция на свет. Мы сделали всевозможные анализы и тесты для того, чтобы мозг хоть как-то отреагировал на попытки достучаться к ней, но, увы, ей больше ничем нельзя помочь. Смерть мозга будет констатирована через, — доктор Нильсон посмотрел в карту, затем на наручные часы с толстым кожаным ремешком, — тридцать семь минут, — старался говорить ровно и четко, сохраняя сдержанность и хладнокровие, как, и положено мужчине его профессии. Привязываться к смертельно больным пациентам — непозволенная роскошь в мире медицины, поэтому он не смел давать надежду ни себе, ни родственнику юной Ванессы.
— Вы, правда, сделали абсолютно все? — Джонатан плавно опустился на мягкое кресло и не верящим взглядом уставился на племянницу, которая вот-вот умрет. Или уже была мертва. Он не понимал, не верил и не осознавал всего до конца.
— Да, мы сделали все, что было в наших силах, мне жаль, но вы должны попрощаться, осталось не так много времени, — тихим, успокаивающим голосом напомнил доктор Нильсон.
— Спасибо, — мужчина поперхнулся воздухом. Казалось, он сейчас и вовсе задохнется. — Но ведь еще есть надежда? Люди же просыпаются после таких случаев, чудо случает… — Джонатан не хотел, вот только сил больше не было, поэтому из его глаз полились слезы отчаяния.
Попрощаться. Какое кощунственное слово, тем более при сложившихся обстоятельствах. Порой, прощаясь, люди уверены, что еще встретят этого человека вновь и неважно, заговорят они либо удостоятся лишь формального кивка головы, но не в сложившейся ситуации. Джону нужно попрощаться со своей племянницей навсегда, только как это сделать? Как можно взять и добровольно отпустить свою родную кровь? Он не знал, и не хотел знать.
Глядя на Ванессу после всего пережитого, после стольких операций, на протяжении которых он не находил себе места в зале ожидания, Джонатан вновь ощутил соленые капли, сочащиеся из глаз. Ее белое, как свежий и еще не растаявший снег, лицо, было покрыто множеством ссадин, словно девушка с кем-то боролась, а загипсованная рука и перебинтованная голова мирно покоилась на мягкой подушке. Ванесса казалась такой умиротворенной, что Джонатан крепко зажмурил глаза лишь бы не представлять ее в гробу рядом с мертвыми родителями.
Оставалось меньше десяти минут прежде, чем время, отведенное на спасение, истечет, а вся аппаратура, поддерживающая жизнеобеспечение Ванессы, будет отключена. Именно тогда ее жизни наступит бесповоротный и окончательный конец.
Дверь в палату тихо отворилась, и вошел доктор Нильсон, а следом за ним мягкими шагами ступала медсестра в белоснежном, как лицо пациентки, халате.