Из вены здоровой руки торчал катетер, а слева от койки находилась капельница. Тусклый свет, царивший в палате, будто вознамерился разъесть глаза Ванессы, а отвратительные запахи препаратов, по всей видимости, собирались забраться глубоко в легкие устроить там бунт, чтобы девушка задохнулась. Единственным спасением казался белоснежный потолок, на который Эймис взирала широко распахнутыми глазами.
«Такой белый… как снег. Давно я не видела снега…» — неясные мысли витали в сознании Ванессы.
Оторвав свой взгляд от белой поверхности, она попыталась осмотреть себя, но почувствовала, что голову сдавливает крепкий жгут.
«Какой умник догадался нацепить мне повязку?» — удивилась девушка и обратила внимание на свое искалеченное тело.
На мгновение Ванесса засомневалась, что эти, казалось, безжизненные части тела принадлежат ей: грудную клетку туго сдавливали бинты или корсет, из-за которого было еще сложнее дышать, загипсованная левая рука, а кожа, будто изодранное когтями зверя полотно, была покрыта десятками ссадин.
Нарастало непреодолимое желание подняться с этой чертовой койки, вырвать из вены катетер и уйти прочь, но для начала следовало вспомнить, как она здесь оказалась? Ванесса задалась этим вопросом только сейчас, понятия не имея, как попала в это, наводящее ледяной ужас, место.
Попытка сесть потерпела фиаско, поскольку чудовищная боль от едва ощутимого движения, которое предприняла девушка, обрушилась на позвоночник, задевая каждое нервное окончание и проникая глубоко в сознание, чтобы засесть там хотя бы на краткое мгновение. От чувства собственной беспомощности, слезы злости навернулись на глаза. Ванесса не хотела плакать, она хотела быть сильной и стойкой, но в то же время она так смертельно устала.
— Кто-нибудь слышит меня? — позвала на помощь Ванесса, вот только ее крик больше походил на пародию. Голос был охрипшим, а горло саднило от молчания сроком в несколько дней. — Помогите, — она предприняла еще одну попытку и услышала какой-то шорох за дверью.
В палату вошел некто в белом халате, который из-за неяркого освещения казался серым, словно девушка попала в лечебницу для душевнобольных и была прикована к койке. Оцепенение накинулось на Ванессу, как стервятники, желающие разодрать ее тело, отхватить себе хотя бы кусочек плоти.
— Кто вы? — прохрипела она, стараясь дышать как можно ровнее.
Вошедший зажег свет, что исходил от стоявшего на тумбочке светильника.
— Не может быть, наконец-то ты очнулась, — радостно прошептал мужчина и осторожно обнял ничего непонимающую племянницу.
— Пожалуйста, можно мне воды? — сперва попросила Ванесса, чтобы почувствовать чистую, мокрую и холодную жидкость на своих губах. Жажда мучила, словно девушка провалялась в пустыне больше недели, лакомясь последними каплями во фляге.
— Конечно, — тут же засуетился мужчина, на вид которому было около сорока лет, быть может, постарше. Его волосы, русого оттенка с примесью седины, в беспорядке лежали на голове, а беспокойные глаза были тускло-голубыми, будто из них выкачали все краски, остатки жизни.
— Спасибо, — сделав несколько маленьких глотков, Ванесса благодарно улыбнулась широкоплечему мужчине и вернула стакан.
— Как ты себя чувствуешь? — озабочено, слегка нервно поинтересовался Джон.
«Я не чувствую себя» — она сказала бы ему именно это, но выдержав небольшую паузу, словно о чем-то размышляла, девушка ответила:
— Отвратительно и я в диком замешательстве. Что со мной, черт подери, почему на мне все эти приборы? — у Ванессы начиналась самая, что ни на есть, истерика, а слезы попросту не удавалось сдерживать внутри глаз. Их скопилось чересчур много, чтобы бесследно высохнуть.
— Я позову твоего доктора, нужно сообщить, что ты пришла в сознание, подожди секунду, — попросил мужчина, поднявшись с кресла, на котором временами он отключался.
— А вы разве не доктор? — запаниковала Эймис.
— Нет, я Джон, ты что, не узнаешь меня? — вопросил дядя, не понимая происходящего.
— А должна? — удивилась девушка и вжалась в подушку.
— Да, я же твой дядя, дядя Джонатан, — его тусклые голубые глаза были такими большими, как и страх в них, с которым он глядел на племянницу.
— Мне жаль вас огорчать, но вы должно быть меня с кем-то путаете, я вас не знаю, — возмутилась Ванесса и поджала сухие губы, пытаясь скрыть растерянность.
— Как? Но ведь… Погоди, ты помнишь Эндрю, Лиз? — Джон смотрел на девушку с надеждой, которая вот-вот осветит все вокруг или же погаснет, как спичка. Навсегда.