Ярослав также без эмоций посмотрел на моё лицо.
— Зачем ты сюда пришёл? — спросил он.
— Мне снился сон о них, обо всех убитых, из-за меня, — вздохнул я.
— Думаешь, что это загладит нашу вину? Мемориал?
Он с надеждой оглядел это тихое и спокойное место, наполненное атмосферой пустой потери.
— Нет, — покачал головой я. — Я пришёл сюда не загладить вину, а облегчить ношу. Простой эгоизм и не более.
Это будет лицемерием, если я скажу, что пришёл сюда ради них. Мемориалы, могилы и памятники создают для живых.
— Поздравляю вас с десятым местом, кстати. «Сыновья Перуна» теперь одна из самых влиятельных Частных Геройских Ассоциаций в стране.
Я хотел просто развеять тишину возникшую, между нами, но Ярослав принял это за издёвку и его лицо покраснело от гнева.
— Думаешь, что ты бы поступил по-другому?
— Твои герои были воинами, а эти дети невинными гражданскими, — вздохнул я.
Я не осуждал его просто говорил очевидные для меня факты.
— А ты бы отправил своих товарищей на смерть, когда можно было обойтись меньшей кровью? Ответь честно!
Ярослав почти брызгал слюной, говоря мне это. Спокойный и расчётливый директор пропал вместе с моей невольной издёвкой.
К его счастью, рядом кроме меня не было свидетелей жалкого состояния директора. Мне даже жаль было бы его, если бы не смерть этих детей, которые точно куда больше достойны моей жалости.
— Представь лица своих друзей, которые должны умереть только потому, что они выбрали профессию героя!
Невольно в моей голове возникли образы Акиры, Аина, Апрель, Марии, Насти и Элизабет.
Смог бы я выбрать этих детей, а не их?
Одного имени Апрель хватит, чтобы сказать нет. И мне всё равно, что она сама выбрала свою будущую профессию.
— Ты поймал меня на лицемерии… — улыбнулся ему я.
— Видишь… — он глупо и жалко улыбнулся мне в ответ. — Ты такой же…
Нет, что-то не так. Я упускаю, что-то очень важное.
Разве всё сводится к этим двум выборам?
— Нет, ты меня запутал, — помотал головой я. — С чего ты решил, что у тебя не было третьего выбора? Ты мог отступить!
— Нет, иначе бы война с синдикатом продолжилась и пало ещё больше людей!
— Ты так в этом уверен? А вдруг они бы капитулировали? Отказались от борьбы?
— Отказаться от мести невозможно… — вновь нахмурился Ярослав.
— Мы этого никогда не узнаем, из-за твоего выбора… — я тяжело вздохнул. — Всё же мы разные.
— Ты дурак, если так думаешь.
Ярослав с презрением окинул меня и сделал шаг в сторону, готовясь покинуть меня.
— Нет, это ты. Ты возвёл в Абсолют своё решение об убийстве этих детей! Ярослав, ты говоришь, что у тебя не было иных вариантов, но они были и ты их отрицаешь, потому что иначе директор шестой секции окажется простым убийцей, а не тем кому всего лишь пришлось сделать сложный и тяжелый выбор!
Директор остановился, искоса, смотря на меня. В его глазах я видел свои собственные, затравленные виной и бессонницей.
— Я вступил в «Сыновей Перуна», потому они помогли мне, когда я оказался на дне. Они вытащили меня из бедности, дали работу и смысл жизни. Члены нашей ЧГА — это большая семья, в которой мы зовём друг друга братьями и сёстрами. Мы защищаем друг другу спины на заданиях и вместе обороняем то, чем дорожим. Я не мог этим пожертвовать ни ради чего. Для меня нет ничего ценнее нашего братства.
Это не оправдание для меня, но для него этого хватит с лихвой.
— Мне легче от того, что ты тоже испытываешь вину, — внезапно сказал я. — Но от этого я не перестану презирать тебя.
— Мне всё равно, — он раздраженно вздохнул. — Просто не путайся под ногами и поскорее приведи Апрель обратно в муравейник. Думаешь, я не заметил, как ты сбежал и спрятал Апрель в поликлинике? От контракта её это не спасёт.
— Х-ах-аха!
На его угрозы я рассмеялся, заставляя его лицо скорчить смешную и недоумённую рожу.
Я уже не тот, что раньше. Мне он не страшен и даже обиды больше во мне этот директор не вызывает.
— Ты неправильно понял, — закончив смеяться сказал я. — Это часть моего плана по уходу из синдиката, поэтому можешь расслабится. Апрель немного полежит в поликлинике, а потом мы вернёмся в твой муравейник на верхние этажи. И если что паспорт второго уровня, я уже приготовил для себя и для неё.
— Главное, чтобы Апрель вернулась в наш муравейник…
Ярослав фыркнул и поспешил уйти.
— Стой! Последнее!
Он остановился, когда я его окликнул. Мы ещё кое-что не уяснили.
— Не смей звать Апрель сестрой или как-либо ещё! Она моя и только моя! Пускай она будет в твоём ЧГА, но от этого она не перестанет быть моей!