— Нет.
— Почему? Ты ведь будущий герой, ты должен понять моё желание спасти мир…
— Не неси чушь! Тебе плевать на героев! Ты с удовольствием прирежешь кого угодно, если тебе прикажут! Не смей убивать её!
Я сжал свои немощные руки в кулаки.
— Меня смутил тот факт, что ты знаешь о моём презрении к женщинам. Также как и смутило твоё знание о сущности Марии и встреча с моим господином. Лорд Арбитр велел мне смотреть за тобой и видно не прогадал.
Азазелло возвышался надо мной, смотря сверху вниз. Он презирал меня, впрочем, как и всех людей.
— Что ты мне сделаешь, если я убью её?
Он прекрасно это может сделать. Азазелло — это непредсказуемый демон.
— Если я знаю, как убить Демона Греха, то знаю, как убить тебя… — сжимая зубы сказал я.
— Правда? Тогда попробуй убить меня раньше, чем я убью её!
Азазелло рванул к ней, занося кинжал.
— Нет!
В последнею секунду кинжал остановился и из тела Марии вышел розовый дух Люксурии, что помчался вдаль.
— Спасибо, что подыграл, Аластор!
Азазелло положил кинжал и револьвер в кобуру.
— Ты уже понял задумку, — пожал плечами я. — Дальше дело техники.
Я на уставших ногах подошёл к Марии. Она была в сознании, но смотрела на небо и молчала. Азазелло тоже подошёл к ней.
— Ты знаешь, что делать? — спросил меня он.
— Дать крови? Но не твоей… — смутился я. — Моей…
Вампир легко может восстановить свои раны, если выпьет чужой крови. Ему лучше всего пить кровь человека, а ещё лучше кровь девственницы. Кровь девственника не подойдёт, но, чтобы залечить такие раны думаю и моей хватит.
Азазелло на секунду замолк.
— Ты правда знаешь, как меня убить? — его голос был пуст.
— Я сказал это для пущей роли. Даже я не знаю, как убить такого злобного типа, вроде тебя. Мой единственный план — это попросить Лорда Арбитра меня не трогать.
— Конечно, ведь я уникален.
Азазелло радостно улыбнулся. Он может искренне улыбаться? Мне кажется…
— Делай дело, — он меня подтолкнул к Марии.
— Но капли с пальца не подойдёт?
— Это будет мало и выжимать каплями кровь из пальца будет больно. Не будь ты неженкой, вы пару минут назад оторваться друг от друга не могли.
— Не напоминай.
Да, это было приятно, но насильно и неловко. Мой разум сломили. Мария просто уничтожила мой щит хранителя целомудрия, что я держал двадцать пять лет. Но это всё равно было приятно…
Я подошёл к телу Марии. Сейчас я возвышаюсь над ней, как она надо мной раньше. Я могу делать с её беззащитным телом всё, что угодно.
О чём я думаю? Это магия Люксурии? Но у меня иммунитет к ней!
Мои руки подняли её и обняли.
— Романтик! — иронично комментировал Азазелло.
Она хоть и витала в облаках, но её инстинкты сработали, и я ощутил укус на моей шее. Такой отчаянный, жадный и при этом кроткий и невинный. Как вампир сочетает в себе целомудрие и свою порочную природу?
Мария медленно высасывала мою кровь, пока я слабел.
Её кровоточащие руки и ноги стали медленно заживать.
Она сама стала сжимать меня в объятии.
— Лучше? — спросил я уставшим голосом.
— Да, — кротко ответила она.
Мария встала, даже несмотря в мою сторону.
— Ну что будем развозить всех этих по своим домам? — спросил её Азазелло.
Они посмотрели на поле парка, где лежали обездвиженные Марией мирные жители.
— Да, — кивнула лишь она.
Неужели воспоминания обо мне столь противны? Наверное, всё же кто я такой? Слабак, который лежал под ней, неспособный противиться ни телом, ни духом.
Почему-то это больно осознавать.
Обычно я всегда отвергаю абстрактные чувства вроде любви и считаю себя выше них, иногда даже отзываясь о них с презрением. Но сейчас, когда я наивно надеялся на легкую симпатию и даже заинтересованность, то становится больно.
Не забывай Аластор тебе двадцать пять.
Ты уже почти прошёл пору юности и любви. Не было её у тебя и надеяться на неё не стоит. Понадеешься и станет лишь хуже.
Мои едва стоящие ноги по тёмному парку вели меня домой. Я опоздал на воздушное метро и придётся заказывать старое доброе такси…
Это был длинный день…
Люксурия.
Глава 12
Равнодушие
Такси привезло меня домой за тысячу пятьсот рублей, я был слишком усталым, чтобы спорить с такой ценой.
Оплатив такси, я вышел из него перед моим стоэтажным муравейником, что закрывал собой всё небо.
Большинство окон было закрыто железными шторами, а на свободных местах располагалась реклама.