— Поздравляю! — поймав Нину у двери в класс, торжествующе сказала Валентина Ивановна. — Ваш Рассольников совсем докатился! Теперь уже тетради у детей ворует…
И директриса, не желая ничего больше объяснять, двинулась по коридору.
А после уроков началось собрание. Состав примерно тот же, что и всегда.
— Рассольников! — без обиняков начала Валентина Ивановна. — Тебя вообще-то не удивляет ли, что по тебе… о тебе… тьфу!.. что из-за твоей персоны уже третье собрание за один только месяц собирается?! Ты, может быть, решил, что нам здесь кроме тебя и заняться нечем?! А?!
Рассольников сопел и чесал затылок.
— Что молчишь-то? Язык проглотил, что ли?
— Нет, не проглотил, — сказал Рассольников. — А что я теперь сделал?
— А то ты не знаешь! Я только никак понять не могу, Рассольников… И зачем это тебе тетради чужие понадобились А? Может, ты их взял, чтобы темы переписать и выучить? Так, что ли?
Валентина Ивановна тут же обрадовалась собственной остроумной шутке, заулыбалась, окинула взглядом учителей, приглашая их оценить своё остроумие. И некоторые учителя робко улыбнулись в ответ, но Нине Ягодкиной было совсем не до улыбок: она напряжённо смотрела на Сергея, ожидая что же он скажет.
— Вообще-то, вы правы, Валентина Ивановна, — сказал Сергей. — Для этого.
— Как? — не поняла Валивана. — Для чего — «для этого»?
— Ну, вы же сами только что сказали, чтобы переписать и выучить.
— Так, — снова не поняла Валентина Ивановна. — И… зачем это тебе?
— Как? — удивился Сергей. — Как зачем? Ну, просто выучить, чтобы…
— То есть, ты хочешь сказать, что в тебе внезапно пробудился интерес к учебе? Я правильно тебя поняла?! — рассердилась Валентина Ивановна.
— Ну, да. Пробудился, — подтвердил Сергей.
— Ты что, над нами издеваешься что ли?! — побагровела директриса.
— Нет, не издеваюсь, я правда… того… решил…
— Странно… Странно очень… И с чего это с тобой вдруг такая перемена произошла? А? — подозрительно спросила она.
— А я, Валентина Ивановна, хочу, как Гагарин… Он ведь хорошо учился, ну и вот… Он теперь для меня пример…
— Какой Гагарин? — отчего-то не сразу сообразила Валентина Ивановна.
— Как это какой? — возмущённый Рассольников даже привстал со своего места. — Как какой? Который в космос летал! Первым!
— Ах, нет, нет, я не в этом смысле… Гагарин — конечно… это — да… Но ты… ты… Рассольников — и вдруг… — Она попыталась собраться с мыслями. — Ладно, а зачем тогда красть-то тетради эти? Что так попросить, что ли, нельзя было?
— Да я просил! А они отмахиваются. «Потом», да «потом», — а мне, может, сейчас надо! Да вы не волнуйтесь, я их завтра же обратно отдам. Обещаю!
Валивана так растерялась, что даже не нашлась, что ответить. С обескураженным видом она уселась на место. Все молчали. Потом снова встала и, обращаясь к Сергею, спросила:
— А почему, интересно, ты классные часы прогуливаешь? Тебя что общественная жизнь, жизнь школы не интересует?
— Интересует, — соврал Сергей. — Иногда.
— Вот! Вот! — обрадовалась Валентина Ивановна. — Иногда!
Потом, повернувшись вдруг к Нине Ягодкиной, противным голосом сказала:
— А что вы, именно вы, как классный руководитель, делаете для того, чтобы привить этому…этому… Рассольникову! — интерес к делам школы?
— Я? — зачем-то переспросила Нина. — А я, Валентина Ивановна, провожу с ним… с Сергеем… индивидуальные классные часы — у него дома.
Все с трепетом ожидали реакции Валентины Ивановны. Но она неожиданно смягчилась и даже почти совсем оттаяла:
— А вот это хорошо! — сказала она. — Это мы вам в актив запишем. Правильно. С трудными учениками надо работать индивидуально! И всех остальных учителей прошу принять во внимание: нужно работать с детьми индивидуально! Это вам не дрова всё-таки, а дети!
На этой мажорной ноте довольная директриса и закрыла собрание.
«Я принимаю вас в рыцари!»
На этот раз Нина пришла к Сергею, чтобы позаниматься с ним русским языком. Сорок минут они терпеливо разбирали упражнения. Голова у Рассольникова и в самом деле работала хорошо, но лени в нём тоже хватало. Наконец, заметив, что Сергей устал, Нина предложила:
— Может, чаю попьём?
— Давайте, — согласился Сергей.
Когда попили чай, он вдруг вспомнил:
— А я ведь песню сочинил, Нина Андреевна!
— Песню? — удивилась она. — И можешь спеть?
— Да! — обрадовался он. Вытащил из-под дивана гитару и радостно, во всё горло, запел:
Я прорастаю сквозь асфальт, — тра-ля-ля-ля!
Прорастаю сквозь асфальт, — тра-ля-ля-ля!
Я, как берёзка на ветру на ветру –
Живу себе и не тужу, не тужу
Живу себе и не умру, не умру…
Ту-ру-ру-ру-ру-ру-ру-ру-ру-ру-ру!
Живу себе и никогда не умру…
Я прорастаю сквозь асфальт, — тра-ля-ля…
Нина удивлённо смотрела на Сергея и думала: «Ну и ну… Играет на гитаре он, конечно, ужасно, слуха тоже нет, — но всё равно!.. Надо же, сам песню придумал…»
— Ну как? — закончив петь, с трепетом спросил Сергей. — Понравилось?
— Да, — сказала Нина серьёзно. — Понравилось.
И тут только спохватилась:
— Ой, Серёжа, чуть не забыла… Я же тебе несколько крышечек принесла, — для крепости твоей… Я сейчас!
Она пошла в прихожую и, вытащив из кармана плаща четыре крышечки от пивных бутылок, принесла их Сергею:
— Вот!
Сергей просиял от счастья:
— Ух ты! Ух ты! С короной одна! Где такую взяли?
— Честно говоря, пока шла к тебе, на дороге нашла. Вспомнила, что ты крепость строишь, и вот…
— Ну, классно! — Сергей сначала повертел в руках, а потом несколько раз подбросил крышечки… — А знаете что, Нина Андреевна, вы… Только вы смеяться не будете?
— Ну нет, наверное, — а что?
— Я вас в рыцари решил принять!
— В рыцари? Как это? — удивилась Нина.
— Ну просто, в рыцари. Я в рыцари только лучших — самых верных! — принимаю. Правда, их всего трое пока — рыцарей. Вы, я и ещё один.
— Ещё один? Кто же это?
— А вы смеяться не будете?
— Постараюсь, — уже не так уверенно ответила Нина.
— Ну третий, это мой кот… Барсик…
— Барсик?!
— Ну да, а что такого?
Нина закрыла губы и нос ладонями: её буквально распирал смех. Сергей заметил, обиделся:
— Ну вот, я так и знал, что смеяться будете…
— Да, я же… я не… — Нина изо всех сил старалась преодолеть душивший её смех. — Я же от радости смеюсь, Серёжа.
— От радости? — недоверчиво переспросил Сергей.
— Ну конечно: я радуюсь, что ты меня в рыцари решил принять. Это же почетно, когда тебя в рыцари принимают!
— Тогда ладно, — всё ещё недоверчиво проговорил рыцарь Рассольников, а потом встряхнул головой и уже добродушно добавил: — Ну, если от радости, тогда смейтесь…
Хотя бы одна причина
На следующий день после уроков Валентина Ивановна вызвала Нину в свой кабинет.
Нина с трепетом гадала: что же такое директриса Ивановна собирается ей сказать на этот раз.
Оказалось, разговор снова пошёл о Рассольникове.
— Я хочу вот что вас спросить, — отчего-то очень мягко начала Валентина Ивановна. Так мягко она никогда с Ниной не разговаривала. Нина насторожилась. — Вот вы Рассольникова на дому посещаете, да?
— Да, — согласилась Нина.
— Ну и что же? Как он живёт, в каких условиях? Что его мать? Дома бывает когда-нибудь? Пьёт? Я вот к чему это всё веду… Нам, может быть, с вашей помощью удастся эту… гулящую мать Рассольникова родительских прав лишить. Соберём доказательства, документы, какие следует, и… Как вы на это смотрите?
Нина немного помолчала, подумала. А потом твёрдо сказала:
— Не нужно, Валентина Ивановна, не нужно никакие документы собирать…